Никогда такого не было, и вот опять(с).

В том смысле, что англоязычные граждане авторы довольно часто любят брать в качестве названий своих фанфиков (и не только) что-нибудь из своей англоязычной поэзии. И хорошо еще, если это произведение будет достаточно известно, чтобы у него существовал перевод на русский. А чаще бывает наоборот.

И вот, увидел я интересный текст - но у него не только название оказалось последней строчкой стихотворения; оттуда еще взят и эпиграф. Перевода, ожидаемо, не оказалось в природе. Вздохнул... и как-то так незаметно для себя перевел стихотворение целиком, потому что ограничиваться последней строфой - неспортивно, и вообще, произведение существует целиком, и начало может как-то повлиять на финал.
В итоге переводить этот самый текст-вдохновитель уже перехотел, да и времени не осталось. Иронично, что ни говори.

В общем, пусть будет.

Дождь
Эдвард Томас

Полночный дождь, дождь буйный, только дождь
Над жалкой хижиной, сиротство, да я сам,
Вновь вспомнивший, что должен умереть,
И дождь не слышать больше, и хвалу
Не воздавать ему — что стал я чище, чем
Когда в сиротство это был рожден.
Блаженны мертвые, на коих льется дождь,
Но пусть, молю, никто из тех, кого
Любил я в жизни, не лежит в ночи
На смертном одре или же без сна,
Наедине с собою и с дождем,
Что муки чувствуя, что сострадая им,
Равно беспомощный средь мертвых и живых,
Как мерзлая вода средь камышей,
Изломанных, недвижных, тьмы их, тьмы, —
Как я, в ком нет любви, что ливень сей
Не растворил бы — к смерти лишь любовь,
Коль то любовь, раз безупречна смерть
И никогда, шторм шепчет, не подводит.

@темы: стихи, изучение иностранного на практике

---

К вопросу о весне.

...раз уж с написанием в дневник по-прежнему не складывается.
Нет, я знаю, почему.
Но об этом тоже не могу написать.

Начато в марте 2016, закончено в марте текущем, "чтобы было". Техническая сторона от этого могла пострадать. Смысловая, впрочем, тоже.

Весна - обманчива:
первородный миф,
отголосок давнего страха,
древнего желания:
разум,
порождая сознание, порождает конец вселенной,
и первый же, открывший глаза вовне,
обречен понять:
однажды он их закроет.

Весна - отдушина,
толчок под ноги,
импульс, стекающий сверху вниз,
как с тающих крыш;
пружина,
прежде чем распрямиться, напряженная до предела,
а в пределе - способность
идти, глядя вперед, ускоряя шаг, раньше утром и позже вечером,
думая: еще один год,
еще один,
не в прошлом, а в будущем.

Весна - подобие:
надежда по образцу,
удобная уловка календаря,
поворотная точка на образе колеса,
зеленая секция на годовом круге в энциклопедии;
а еще -
спотыкание,
широкий вскинутый взгляд,
отчетливый вдох,
гулкий сердечный стук:
вот же, вот же -
будем, будем.
все будем.

...и кто-то следит,
расцветают ли цветы в соседнем лесу,
вылезают ли из норок сурки,
короче ли становится ночь;
и кто-то стоит,
дышит воздухом, подвижным, неверным,
расстегивает воротник куртки,
улыбается, стащив шапку.
говорит, мол, пришла весна,
говорит, мол, в лесу цветы,
говорит, мол, ночью теплей.

(не замечая
расплывшихся коричневых пятен,
жухлого пепла листьев,
голубиных перьев, полуоткрывшихся черепов,
неподвижных под остатками снега;
это вне поля,
а под подошвой стебли,
под перчаткой почки,
в ушах звон капель,
и во всем теле, как эхо,
настроение, убежденность.)

и вот, я смотрю
сквозь иней, не тающий за окнами глаз.
и вижу
грязный клок упрямого снега на толстой ветви,
еще один между корнями;
память проваливается, шагая на ощупь,
как ноги в кроссовках -
под ледяную корку,
когда голову так сильно печет под кепкой.
обманчивость,
иллюзия,
дух -
от "душно".

и я чувствую,
резкий луч солнца, бьющий плашмя,
и обоняю
нейтральную свежесть, теплую затхлость,
разделенные светотенью, границей сверху,
и капли пота
выступают под мышками, на спине, на шее.
воздух слишком ярко блестит,
лживо бликует под веками,
обещает мигрень.
чувствую
только это -
физиологическая реакция, одна за другой,
и ничего кроме.

а следом
ветер меняется,
холодит мне лоб,
уносит выдох с балкона,
сносит градусы в термометре ниже,
гематома заката
прячется под лечебный облачный пластырь,
небо, ровное, серое
накрывает тяжкой ладонью,
успокоением,
безнадежностью,
бесстрашием.

и голос, голос внутри моей головы,
ласковый голос истины,
отца,
бездны,
повторяет, свернувшись в кольца:
"Всё умирает".

@темы: стихи

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

...Все-таки из всех времен года сильнее всего не люблю весну.
Вероятно, это связано с тем, что я лучше переношу холод, чем жару. Но к летней жаре можно приспособиться, а весной всё происходит !внезапно - и отопление при том еще шпарит, поскольку в холодной_Сибири без этого никуда. Яркое солнце при не до конца растаявшем снеге раздражает отдельно (как, в общем, и зимой при снеге обычном - парадоксально, но это тоже создает для меня субъективное ощущение вида "жарко и душно"). Из-под снега подтаявшего лезет всё, что благополучно гнило там к зиме. Выходить без куртки и шапки еще никак, но в них уже неуютно.
Остаётся только сцепить зубы и терпеть до мая; который, как известно, не весна и не лето, а отдельный сезон года, в котором есть лучшее от обоих. И еще сирень. Сирень - немаловажный аргумент.

Это я на почту сходил - пришла посылка от сокомандницы по Масс Эффекту, которую решил поддержать рублем, потому что изделие у нее вышло хорошее, действительно в асарийском стиле. Опять же, если когда поеду к Чиоре - будет, что привезти для украшения квартиры и "создания уюта", а пока пусть просто полежит.

Попытки Коршуна писать "дыбр", внезапные и странные. Зато по ассоциации вспомнил, что натыкался на черновик недописанного еще пару лет назад стихотворения о весне - в том самом духе, в котором я о весне и могу писать. Возможно, имеет смысл посмотреть на него внимательнее,
раз уж я !внезапно снова как-то активен в сторону стихов в последние полгода.

@темы: жизнь

---

Да, опять, и нет, останавливаться не собираемся.

20.03.2019 в 02:44

Пишет  Альре Сноу:

Опять мы упрт (=

Осторожно, НЦ-17, может ранить хрупкие чувства филологов (=

Идея для арта с хуманизацией: Феанор овладевает синдарином. Быстро, решительно, едва сойдя с корабля. (А также продолжение: Куруфин овладевает кхуздулом, медленно и вдумчиво, в глубокой тайне).

@темы: Арда, посмеяццо, трепетные росянки инкорпорейтед

---

"Прими железо внутрь!" - говорит в начале боя Пертурабо в "Легионах" (тех, которые в просторечии "мобилоересь"), тем самым как бы напоминая вовремя принять таблетки, назначенные эндокринологом.

О чудесах перевода этой прекрасно убивающей время игрушки на русский язык следует написать отдельно. Если Альре не сделает этого раньше.

@темы: посмеяццо, Warhammer

---

А начать можно, наверное, со стихов.

Мне очень понравилось переводить стихи. На самом деле, я уже это пробовал, и был еще совсем в безднах где-то перевод арии Элизабет из одноименного мюзикла, который исполняла  Chiora, и который с фикбука в свое время удалили как "перевод песни". Ссылку неудачно дал, видимо. Сейчас я уже затруднюсь его найти.
Но в общем это действительно интересное и творческое занятие. Передать то же самое настроение, ритм, переживание, при этом перестроив, неизбежно, сам текст. Хотя в стихотворениях без жесткого ритма (не говоря уже о рифме, она у англоязычных очень редкий зверь) меня все время преследует мысль, что с этим самым ритмом я делаю что-то не то - все-таки в русском и английском среднее количество слогов в слове отличается довольно существенно. Но вроде бы читатели на это ни разу не указали.

Первым пойдет еще одно стихотворение Маргарет Этвуд, на которое я наткнулся еще летом, случайно. Но тогда не нашлось времени на подход к снаряду, хотя сами стихи очень меня впечатлили. А вот зимой решил - и закончил.
К этому переводу существует начитка, сделанная  Tykki. Я был приятно удивлен, когда мое предложение сделать начитку - женским голосом, потому что, - нашло отклик, и пусть даже интонации здесь расставлены не вполне так, как мог расставить бы я (если бы, не знаю, делал пометки в напечатанном тексте), но всё равно это очень хорошее аудио-воплощение.

Название: Одиночество военного историка
Канон: ориджинал
Оригинал: The Loneliness of the Military Historian, Margaret Atwood (из сборника "Morning in the Burned House")
Форма: перевод канона
Размер: драббл, 658 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: женщина-историк
Категория: джен
Жанр: поэзия, драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: упоминания неприглядных сторон военных действий

* * *

Признайтесь: мой род занятий —
вот что тревожит вас.
Вот почему мало кто пригласит меня к ужину,
пусть даже бог свидетель: я вовсе не стараюсь выглядеть страшно.
я ношу платья средней длины
и спокойных оттенков бежевого.
я душусь лавандой и стригусь вовремя —
никаких провидческих косм,
полных змей, чтобы запугивать малолеток.
Если я закатываю глаза с бормотанием,
если стискиваю руки у сердца и кричу в ужасе,
словно третьесортная актриска в сцене с безумием,
всё за закрытой дверью; никто этого не видит,
кроме зеркала в ванной.

В целом я вполне могу согласиться:
женщинам не следует раздумывать о войне,
не следует беспристрастно взвешивать тактические приемы,
или избегать слова «враг»,
или видеть обе стороны и не осуждать никакую.
Женщинам следует выступать за мир,
или раздавать белые перья, дабы пробудить храбрость,
бросать свои тела на штыки —
уберегая младенцев,
которым всё равно после разобьют головы, —
или, будучи изнасилованными многократно,
повеситься на собственных волосах.
Таковы их обязанности:
всё это, а еще вязание носков для солдат,
и моральная поддержка своего рода.
А также: оплакивание мертвых.
Сыновей, любимых, так далее.
Всех убитых детей.

Вместо этого я рассказываю
то, что, надеюсь, сходит за правду.
Нечто грубое, не прелестное.
Правду редко принимают радушно,
особенно за столом,
хотя я хороша в своем ремесле.
Я промышляю как храбростью, так и зверством.
Я гляжу на них и не порицаю.
Я записываю всё так, как оно и происходило,
насколько только может быть точной память.
Я не спрашиваю: «почему?», поскольку в целом всюду одно и то же.
Войны случаются, потому что те, кто их начинает,
думают: мы сумеем выиграть.

Во снах я зачарована этим.
Викинги покидают свои поля
каждый год, на несколько месяцев, для грабежа и разбоя;
так мальчишки отправляются на охоту.
В обычной жизни они были землепашцами.
Они возвращаются, нагруженные великолепием.
Арабы скачут крестоносцам навстречу —
их ятаганы способны резать
шелк, подброшенный в воздух.
Быстрый удар по конской шее,
и гора брони рушится,
точно башня. Огонь против металла.
Поэты сказали бы: романтика против пошлости.
Просыпаясь, я знаю: всё по-другому.

Вопреки пропаганде не бывает чудовищ —
по меньшей мере, таких, что умирают навечно.
Прикончишь одно — а обстоятельства
и радиосводки тут же породят следующее.
Поверьте: целые армии пылко молились богу,
денно и нощно, от всего сердца,
и всё же их вырезали всех до единого.
Победу часто добывает жестокость,
и большие результаты дало изобретение
механического устройства (читать: радара).
Верно, доблесть порой что-то да значит,
как при Фермопилах. Порой то, кто останется правым —
вопреки предельной добродетели, по удобной традиции
определено победителем.
Порой люди бросаются на гранаты
и взрываются, точно хлопушка с кишками,
чтобы спасти товарищей.
Меня это восхищает.
Но холера и крысы выиграли множество войн.
Они — и картофель,
или его отсутствие.
Бесполезно навешивать все эти медали
на шеи мертвых.
Впечатляюще, но я знаю слишком много.
Великие подвиги только вгоняют меня в тоску.

В интересах исследований
я прошла по многим полям сражений,
что когда-то были влажными от раздавленных
человеческих тел, усыпанными осколками
взорванных снарядов и обломками кости.
Все они вновь зазеленели ко времени,
когда я там оказалась.
Каждое вдохновило немало красивых фраз — в свое время.
Грустные мраморные ангелы насиживают, как куры,
травяные гнёзда, в которых не будет выводка.
(Ангелов можно, с тем же успехом, описать как «вульгарных» —
или «безжалостных», смотря с какого угла сделан снимок.)
Много где на воротах есть слово «слава».
Конечно же, я срываю на каждом
цветок-другой — и засушиваю в гостиничной Библии
в качестве сувенира.
Я такой же человек, как и вы.

Но бесполезно спрашивать у меня окончательного ответа.
Как я и говорила, я занимаюсь тактикой,
а также статистикой:
на каждый мирный год приходится в среднем четыре сотни
военных лет.


Внезапная находка у автора, у которой я переводил по Толкину. Впрочем, фандомные стихи у нее тоже есть, и один из них я коварно подкинул Альре осенью, потому что "это аллитерационные стихи, ну вы же разбираетесь лучше".

Название: Клитемнестра в Авлиде
Оригинал: "Clytemnestra at Aulis", Zdenka; запрос на перевод отправлен
Размер: 391 слово в оригинале
Пейринг/Персонажи: Клитемнеста, Агамемнон, Ифигения
Категория: джен
Жанр: стихи, ангст
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: каноническая смерть персонажа
Краткое содержание: Горе и гнев Клитемнестры — после того, как ее дочь принесена в жертву.
Примечание: POV; сапфические строфы

* * *

О, кричите, чайки, стенайте громче,
плачь со мною, море, слезам ответствуй!
Пусть брега Авлиды вздрогнут от горя —
дочь потеряла я!

Не болезнь ее унесла, не роды,
что так часто губят замужних женщин;
нет, ее избрали воины в жертву,
возжаждав славы.

О, тебя я вовсе не на закланье
отсылала, всю разодев, во блеске, —
обманувшись ложью, что брак достойный
даст тебе счастье.

горе! не невесту венок украсил,
что плела я: жертвенник, на котором
в темный мрак Аида ушла ты, дева,
не знавши мужа.

И неужто сердце не шевельнулось
у отца, когда ты глядела в страхе
и стенала голосом, столь любимым,
от слёз охрипнув?

Сын Атрея, вправду ли разменял ты
кровь родную, царственный, ради ветра —
дуновенья, легкого, как дыханье,
как твое слово?

Не единый муж то одобрил — каждый
царь и вождь; все в храме столпились, глядя
как Калхант над жертвой вздымает нож свой
и в сердце метит.

И никто из них тебя не избавил:
ты была для них не дороже древка
крепкого копья, не дороже шлема
с высоким гребнем.

В точности дитя в материнских бусах:
так владыки славные всей Эллады
жаждут щеголять в блещущих доспехах —
любой ценою.

И они, бряцая оружьем, станут
воевать во славу Ахайи; нам же,
женам, остается страдать и плакать
в тоске, забытым.

Только женский дух им едва ли ведом;
так ли робки мы и ничтожны, чтобы
мать, узрев, как режут её ребёнка,
просто стерпела?

О, Деметра, ты, что скорбела так же;
О Аид, владыка теней бессчетных;
О, Эринии! вы меня услышьте:
к мести взываю.

Агамемнон да не избегнет кары!
В том клянусь пред ликом богов и мертвых:
за предательство он заплатит кровью —
и за убийство.

Муж и господин мой! Веди же войско,
только, возвратившись домой во славе,
в золоте троянском, при сонме пленниц
знай: тебя жду я.


И еще более внезапная дарк!версия сказки, которая, тем не менее, впечатляет своей около-чудовищной нестандартной красотой.

Название: Назови меня
Канон: "Русалочка" (сказка)
Оригинал: Name me, Quecksilver_Eyes; запрос отправлен
Размер: драббл, 238 слов
Пейринг/Персонажи: русалочка, принц, принцесса
Категория: джен/гет
Жанр: стихи, условно хоррор, AU
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: смерть персонажа, кровь, альтернативная интерпретация первоисточника
Краткое содержание: Немного о важности имен.

* * *

назови меня, говорят глаза русалочьи
                     дай мне
                                 душу
                                 назначенье
                                 наследство.
принц улыбается
                    зубы белеют остро
                    руки ложатся на ее кожу
                    "твоя улыбка просто прекрасна". 

назови меня, говорят ступни русалочьи
                    море красит тенями
                                         алой крови, темной печали
                    всякий вечер с заходом солнца
                    раздутого и горячего.
принц целует ей руку
                    его меч еще не очищен
                    его хватка крепка
                    "ты танцуешь, будто для того и родилась".

назови меня, говорят слезы русалочьи,
                     прошу,
                     пускай даже ты любишь другую,
                                              но назови меня
                                                                      спаси меня
принц вскрывает раковину, и там жемчужина
                           он дарит ее невесте,
                           до сих пор не произнесшей ни слова.
                           "она, эта девица, удачлива. Во всякой сети рыбы, во всякой ракушке жемчуг". 

назови меня, говорят пальцы русалочьи
                     сомкнутые на кинжале,
                     (его невеста тиха, как прежде, и тихо спит рядом с ним).
принц не просыпается, пока
                     снаружи бушует шторм. 

назови меня, говорит кровь принца
                     капая с безымянных рук
                     и безымянных зубов
                     тебе не надо было любить меня
                     только назвать меня.
принц тихо лежит рядом с невестой,
                     ее белые руки залиты алым,
                     ее черные волосы намокли,
                     и когда кинжал готов пронзить ее кожу,
                     она просыпается. 

и даёт имя
                русалочке
                и ее кровавым ладоням.

(она не пугается
            ни акульих зубов
            ни кровоточащих стоп
            или бурного шторма.
море не убивает тех,
            кто нарекает имена
            его детям).

@темы: стихи, изучение иностранного на практике

---

Под настроение, ситуативное.

олег был инопланетянин
причем не только на земле
но на любой другой планете
он не сходил за своего
©
Найдено на просторах вконтакта, копирайт не мой.

Очень уж совпадает с тем, как я себя порой ощущаю в различных средах.

@темы: фразы

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

...внезапно, когда лез в поиск по другому поводу, узнал, что у Новокузнецка прошлой (уже) весной поменялся герб.
Удивительно, что даже мать ничего не рассказывала на этот счет - хотя уехал я только в мае, а новости по большинству еще апрелем датированы. Это что-то должно говорить, конечно, о среднем уровне моего интереса к "местным" делам. А ведь когда-то было слегка иначе.

Выглядит новый герб как-то так. Многие его, как из публикаций следует, невзлюбили, однако мне он нравится больше т.н. исторического. Тот, по-моему, всегда был каким-то блеклым, да и аргумент "потому что традиции" - он такой себе.

Но советский герб города для меня по-прежнему вне конкуренции. ;J
"На белом поле щита, олицетворяющем сибирскую природу, помещено стилизованное изображение доменной печи красного цвета и черный квадрат, символизирующие основные отрасли промышленности города. От черного квадрата исходят лучи, отображающие энергию солнца, заключенную в угле. В верхней части щита помещается условное изображение стен Кузнецкой крепости, как дань уважения к историческому прошлому".
Да, цветовая гамма здесь тоже играет важную роль. Эта недо-псевдо-кроссоверная мелодия относительно меня угадывается куда меньше, чем с семи нот; но все-таки веет отсюда чем-то таким нолдорским и конкретно перводомским.

У меня даже был значок с ним. Примерно вот такой, и даже не в одном экземпляре (из отцовской, если можно так сказать, коллекции), но несколько штук я в свое время подарил в качестве сувениров. А так один любил в детстве таскать на майках - и даже в школу, помнится, надевал. Забавно было бы найти сейчас, если мать куда-нибудь всю эту россыпь значков не дела.

Вопрос: А вам какой вариант больше нравится?

1. совсем новый		2	(9.52%)
2. исторический		4	(19.05%)
3. советский		15	(71.43%)
Всего:		21

@настроение: если все-таки возобновлять дневник - определенно что-то сделать с темами

@темы: хрень и иже с ними, дела минувших дней, новости

---

И всё-таки с Новым Годом.

Пока по московскому времени он еще не наступил. У меня-то в Новокузнецке уже три часа, как. И по самарскому времени мы его тоже встретили. В принципе, в скайпе это делать тоже неплохо.

Соратники в лице  Альре Сноу еще и подкинули картинок:
Правда, только по Вахе, но чем богаты.
Зато есть и

труЪ-лоялистская

,
и

еретическая

Для, так сказать, равновесия.
По другим актуальным канонам искать немного уже лениво; тем более, мой ноут-хранилище, увы, уже полтора месяца в ремонте.

Вообще хочется пожелать в новом году чего-то действительно нового, свежего старта, поменьше повторения старых ненужных паттернов (как другим, так и себе).
Пусть будет.

...а еще мне кстати напомнила лента (уже второй раз за декабрь, в общем-то), что у меня есть регистрация на Дыбре. Напишу там что-нибудь (и сделаю из дизайна нечто, чуть более меня удовлетворяющее) - повешу ссылку; может быть, другое место как-то сгладит синдром "стыдно писать про <нужное вставить>, если ты не <нужное подчеркнуть>". Может быть.

@темы: праздники, что-то совсем запутался уже в своих собственных тэгах

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Россыпью.

Сегодня, пока ходил по делам, зацепился взглядом за новую вывеску на стильном черном фоне.
"Мастерская муки".
Догадайтесь с трех раз, какое ударение я поставил в последнем слове...

А еще вспомнилось, что три года назад (мда, опять же, без комментариев) я так и не написал о прекрасной рекламе на дисплее моего временного места работы: "Трава искусств."
Разумеется, искусственная трава, садовый магазин, все дела. Но на упорос по Вахе наложилось отлично.
Сразу представляешь себе Тысячу Сынов с этой самой... травой Искусств


***
Кроссоверы-в-одно-предложение.

— Хорус: "Фулгрим, мой скользкий друг!.."

— "...но злокозненная Гера ускорила роды Индис". (из обсуждения вопроса соотнесения старшинства Маэдроса и Финголфина).

— "Хорус, Повелитель Воинов..." (когда вы с товарищами обсуждаете, как лучше всего было бы перевести титул Warmaster; следует неловкое молчание, а потом все четверо начинают ржать, потому что ЧКА читали тоже все)


***
В ту неделю, когда не было сил и мотивации ни на что (включая флэшмобы, и да, к ним я собираюсь все равно вернуться) начал вопреки судьбе играть в DragonAge.
Что называется, а надо было просто установить другую сборку, и компьютер перестанет уходить в BSOD из-за проблемы с драйверами встроенной видеокарты. Разумеется, разумнее всего было бы купить видеокарту и докупить оперативной памяти дополнительно, но опять же всё это время мне было очень не до того - максимум, что я делал, это заходил в МЭ проверить знакомые рожи и потыкать в диалоги с кат-сценами. При теоретическом апгрейде я мог бы, если уж речь о МЭ, и с Андромедой познакомиться не в пересказах и видеороликах, но пока надо лежать в направлении мечты.
Про своего персонажа, наверное, подробнее напишу потом, чисто для себя самого. Но вообще в целом мне интересно - впрочем, мне и Альре много рассказывал, и не только (поскольку информацию абсорбирую в фоновом режиме); однако непосредственный опыт ничего не заменит. Все-таки настолько, как МЭ, протащит вряд ли, конечно - чистое фэнтези мне все же близко чуть меньше, да и вообще даже сейчас уже разница в вовлечении заметна (впрочем, с другой стороны, чтобы было точно так же - это вряд ли вообще повторилось бы). Однако первую из присланных Альре книжек читаю и, опять же, нравится.
Посмотрим, что из этого выйдет. Хотя бы некоторые фанфики не буду какоридж читать.

@темы: Арда, кроссовер, посмеяццо, Warhammer, фразы, жизнь

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

И еще арт.

Раз уж с осмысленными записями, даже флэшмобами, ввиду общего состояния всё от слова "никак".

Лоргар и Кирена Валантион.

(с)Deborgant

Хрен с ним даже, что не ОТП - потому что главное: Кирена же. Ее так редко рисуют, что на вес золота просто. Но и Лоргар замечательно получился.

@темы: Warhammer

---

Внезапно, но.

Нашел такой охуенный фанарт с Мириэль. Не могу не утащить. Потому что опять про нее думал, в общем-то.

@темы: Арда

---

Музыкальное.

И вот еще что. За то время, что я отсутствовал в собственном дневнике, я начал делать фанмиксы. Местами, как по мне, нормальные, а местами так себе, учитывая, что я не меломан, а слушаю что-то чисто от случая к случаю, плюс по принципу "что Яндекс.Музыка подскажет".

Решил сложить их все (OK, на самом деле, там не хватает кое-чего, но те два или три микса уже не нравятся мне самому, а в еще одном не хватило треков - впрочем, можно потом когда-нибудь "допилить") в одно место - 8tracks.com/greykite
На территории других стран, кроме США и Канады, в нормальном режиме сайт музыку не проигрывает - только через Youtube - но это легко обходится плагином Browsec. А так вообще довольно удобная штука. Архивы на всякий случай постараюсь сложить туда же, в описания плейлистов - там, где их еще нет.

За обложки надо везде сказать спасибо  Альре Сноу - за исключением тех, которые по Масс Эффекту этого года. Там уже спасибо  Riru. и еще одному человеку, которого она попросила помочь. Результат не разочаровал

@темы: мыслеизвращения, песни в голове

---

Goretober, пост второй.

В первый остатки уже не влезли, но это потому, что меня с драбблов напоследок как-то растянуло.

Так-то вообще закончился и фест, и октябрь - а черновики остались; правда, из них два стихотворения, которые потом можно будет допилить отдельно.

Но в целом я доволен этим опытом. Было интересно - во-первых, потому что всяческую рейтинговую ебанину пишешь не ради закрытия левела на ФБ (тем более, там-то чаще "станки-станки-станки"), а по велению внутренностей. А во-вторых, потому, что обычно я пишу медленно, и пытаюсь как-то с этим бороться с переменным успехом. Но оказалось, что результат если и зависит от времени, то нелинейно. Над этим стоит еще подумать.

17.10 - травмы глаз
Название: Между операциями
Канон: Repo! The genetic opera
Форма: текст
Персонажи: Марни | Мэг
Категория: джен, намек на фем
Рейтинг: R
Предупреждения: описание последствий медицинской операции
Ссылка: ficbook.net/readfic/7458293/18991152

Доктор сдаётся. Только накидывает ей на плечи белый халат и устраивает на ее волосах — неожиданно неловкими, как деревянными, руками — полупрозрачную шапочку. Делает это — и сразу же отходит на шаг, отводит глаза.

Глупый доктор боится. Марни качает головой, беспечно фыркает: было бы, чего. Или кого.

(Можно подумать, она стала бы жаловаться Ротти на какие-то мелочи.)

Она проскальзывает за дверь — в тишину, щекочущую ноздри. Она ни разу за свою жизнь не была подолгу в больницах: просто не нужно было — так что запахи и цвета ей в новинку. Палата — почти один в один как на глянцевом развороте «Anathomy Times»: с окном во всю стену и полным набором удобств. Больничная койка посередине — сливочно-кремовая, воздушная: подушки, подстраивающиеся к положению тела, и ортопедический матрас. (Всё самое лучшее — для лучшей певицы будущей Оперы: в точности, как Марни заказывала.)

Мэг лежит, вытянув руки вдоль тела. Ее волосы укрыты чем-то вроде белого колпака. Грудь поднимается мерно и медленно: значит, спит.

Марни вынуждена ориентироваться на это. По глазам ведь ничего — сейчас — не понять.
Марни садится рядом, всматривается в спокойное, гладкое лицо. Скользит взглядом по отсутствующим — сбритым — бровям, по швам и распоркам, которые удерживают глазницу в наиболее подходящем для следующей операции положении.

Марни проводит пальцами по надбровьям, неторопливо спускается к границе нижнего века, а следом снова возвращается к верхнему. Пустоты на месте глаз делают лицо Мэг почти кукольным, еще более хрупким и нежным.

Там внутри нет ни следа слизи или другой подобной субстанции; даже мышечные волокна тщательно вычищены, и остался только обнаженный пучок нервов: открытых, чувствительных донельзя.

Это… прекрасно. У Марни просто дыхание перехватывает.

Ей хочется опустить палец — хотя бы мизинец, хотя бы кончик ногтя — в ямку глазницы. Нажать — но только совсем легонько, по-птичьи. Только чтобы почувствовать — мягкое, уязвимое, нежнее нежного; такое, чего у Марни не было ни с кем, ни с женщиной, ни с мужчиной.

— Это ты, Марни? — голос Мэг — шёпот, шуршащий, бархатный. Робкий — как никогда на сцене (как всегда — рядом с ней, Марни).

— Я, — отвечает она. Пальцы стремительно вспархивают со щёк, опускаются поверх чувствительных бледных ладоней.

— Всё… хорошо? — спрашивает Мэг, переплетая их пальцы, бережно и осторожно — ее действия, действия слепой, неизменно были бережными и осторожными.

— Лучше и быть не может, — Марни улыбается: вкладывает улыбку в каждый произнесенный слог, чтобы Мэг почувствовала.

— Но я по-прежнему не вижу, — Мэг сообщает это без жалобы, даже без интонации.

— Прошла пока только первая операция. Второй и третий этапы длятся, мне говорили, по много часов, чуть ли не до суток. Поэтому сейчас тебе надо отдохнуть.

— Ты побудешь со мной?

Марни без слов сжимает пальцы Мэг в своих — тоже изящных, но более сильных. И ласково смотрит в бархатистую пустоту, куда совсем скоро лягут новейшие из имплантов «ГенКо».

Сердце бьется медленно, сладко от предвкушения.

Она еще в самом начале попросила Ротти: путь хирурги извлекут глазные яблоки Мэг целиком.

Они станут замечательным талисманом — на счастье.

Марни сможет даже надеть их на открытие Оперы — на манер минималистичного ожерелья; быть может, даже на цепочке, стилизованной под сплетение черных густых ресниц.

А Мэг будет смотреть со сцены новыми глазами — на свои старые, заспиртованные, сияющие, как изумруды, на шее своей лучшей подруги.

Разве может быть что-то чудесней?


А этот я не успел выложить даже в самом сообществе феста (спасибо, депрессивная апатия!), но пусть будет тут всё равно.
26.10 - сумасшествие, психопатия, социопатия.
Название: Больна
Канон: Mass Effect
Форма: текст
Категория: фемслэш
Персонажи/пейринг: Моринт/Неф
Рейтинг: R
Предупреждения: смерть персонажа (каноничная)
Ссылка: ficbook.net/readfic/7505906

— Дома говорили, что я больна, — доверительно шепчет она на ухо Неф. Темные волосы (эта забавная особенность человеческих особей) шевелятся от ее дыхания.
— Ты? Ты самая здравомыслящая… — Неф поворачивается, опираясь на локоть; ее глаза, уже затуманенные халлексом, расширяются от удивления.
Моринт со смехом прижимает палец к ее губам.
Губы Неф расходятся под этим прикосновением, и Моринт не может устоять — проталкивает палец чуть глубже. Неф поддается — втягивает в рот, прихватывает зубами, обводит языком.
— Для тебя, — говорит Моринт, накрывая другой ладонью одну из грудей Неф и слегка, но резко, сжимая, — так оно и есть. Вот поэтому…
Неф еще раз целует — с причмокиванием — подушечку ее пальца, а следом проходит жадными губами до середины ладони.
— Поэтому я тебе и понравилась. Еще там, на выставке… Как ты на меня смотрела, я сразу… сразу поняла…
Моринт скользит ладонью от ее губ к щеке и обхватывает затылок.
— Ты выделяешься из толпы, — шепчет она снова, на этот раз тише. — Ты всегда выделялась, ты всегда знала, что они, масса, донный ил, не поймут тебя по-настоящему. До конца.
Неф кивнула бы вновь — если бы хватка Моринт не была такой крепкой. Ее щеки алеют — так приливает к ним человеческая кровь. По контрасту с темной обивкой и покрывалом это смотрится дивно.
— Ты прячешь себя, но нельзя же прятаться вечно. — Она дышит Неф в самые губы — и та тянется за поцелуем, но Моринт тут же отстраняется, взамен обхватывая ее чуть отставленную ногу своей. Неф моргает с тенью обиды — которая тут же пропадает с лица, стоит Моринт вытянуться с ней рядом, соприкасаясь сосками на полных грудях. — И тогда… Знаешь, что тогда происходит? — Моринт поглаживает ее затылок, неторопливо, будто поощряя ответить. Но вместо этого продолжает сама: — Тогда они ловят тебя и говорят, что ты ненормальная.
— Норма — это… — Неф дышит неровно, неглубоко; ее карие глаза неотрывно глядят на Моринт. — Это посредственность.
— Вот видишь, — Моринт трется влажной промежностью о ее бедро, ритмично и плавно. — Они живут по тысяче лет — и так скучно. Посредственно. Вы, человеки, люди — горите ярче, — она облизывает сохнущие губы, еще плотнее вжимается грудью в грудь.
— А я бы хотела увидеть твой дом. Говорят, на планетах асари очень красиво... — Неф гладит ее по плечу, по руке — самыми кончиками пальцев. Дрожь слишком нежная, но это тоже приятно.
— Я не могу вернуться, — качает головой Моринт с почти неподдельным сожалением. — Я скрывалась даже от собственной матери, представляешь?
— Ты раньше не говорила… — начинает Неф — с любопытством и чем-то вроде благоговейного страха (или сочувствия? вот уж чего не хотелось), — но тут же ахает, когда ладонь Моринт прижимается к ее лобку.
— Моя мать — вот кто сумасшедший, — говорит она, поглаживая там всей ладонью, круговыми движениями, не торопясь. — Ей хочется, чтобы я была серой. Тусклой. Ничем.
— Мама… она не хотела, чтобы я ходила в «Загробную жизнь», — невпопад отзывается Неф, и в ее голосе, даже под наркотиком, вдруг звучит беспокойство. Моринт досадливо нажимает пальцем на чувствительный выступ — с силой и резко, так, что Неф даже не стонет в ответ: всхлипывает.
— При чем тут твоя мать? Я о своей, — шипит Моринт, но тут же, будто бы извиняясь, целует Неф в плечо, в шею, около уха. Слизывает с кожи терпкий пот — похожий и непохожий на электропроводящую смазку асари. — А она бешеная. Она ненавидит меня. — Моринт раздвигает складки и вдвигает один палец внутрь — толкаясь глубже и глубже с каждым следующим словом. — За то, что я хочу жить своей жизнью. Любить тех, кого хочется. — Она резко вдыхает и выдыхает сквозь нос. — Однажды я поселилась в одной деревне. Почти в лесу. — Она добавляет второй палец — и Неф откидывает голову на подушки дивана, выгибает спину. — Меня там любили. Уважали. Ценили. Местные сделали даже статую в мою честь — тебе бы понравилось: такая примитивная экспрессивность. Со мной танцевали самые красивые девы, самые свежие…
— Танцевали… как мы сейчас? — выдыхает Неф, двигая бёдрами ей навстречу.
Моринт коротко целует ее в уголок губ.
— Не ревнуй. Сейчас ведь я с тобой, верно?
— И любишь меня?
— Люблю.
— И будешь помнить меня?
— Всегда. — Моринт целует ее для убедительности: крепко и жадно. — Я выбираю только тех, кого стоит помнить. — Она поворачивает и чуть сгибает пальцы, вызывая у Неф еще один жаркий стон. — И там было много таких, много дев, которых я запомнила навсегда… А потом мать нашла меня. — Моринт делает паузу и на несколько мгновений замирает совсем: всем телом, не только влажной ладонью. — Она разбила статую. И перебила всех в деревне. Представляешь? А лечить хотели меня.
Неф вздрагивает — по-видимости, представив, — и крепче обхватывает Моринт ногами. Ёрзает на ее пальцах, почти конвульсивно — безуспешно пытаясь сама добраться до пика.
— Но здесь ее нет. — Моринт, выждав несколько ударов сердца, возобновляет движения; теперь это должно быть слаще — и желаннее. — Есть только мы.
— Только мы, — отзывается Неф, с облегчением вновь поддаваясь. — Мы… ненормальные.
Моринт улыбается в ответ — шире прежнего, целым ртом.
— Так ты хочешь увидеть?
— Почему тебя… такой считали? — Неф моргает; с трудом, но фокусирует взгляд. — Разумеется! — Ее ладони ложатся Моринт на плечи, сжимают.
У нее сильные руки скульптора, даже в расслабленном наркотическом дурмане.
— Я хочу. Я не такая, как все. Я… пойму. — Ее голос — уверенность и дрожь одновременно.
— Скажи это еще раз, — просит (почти умоляет; почти требует) Моринт. Ее шепот похож на свист. — Скажи, что ты хочешь этого. — Ее глаза не отрываются от глаз Неф: расширенных, полных трепета предвкушения.
— Хочу тебя, — выдыхает Неф почти неразборчиво, и Моринт ловит ее последние слова в поцелуй. Язык жадно скользит внутри чужого рта — а следом зрачки расширяются, и чернота, которую Моринт выпускает из них (из себя, изнутри) затапливает Неф целиком.
И Моринт стонет уже сама, стонет в голос: знала бы Неф, если бы Неф только знала, как это...

...как электрическая боль зажигает в ней нерв за нервом — алым, желтым, оранжевым и иссиня-белым, а затем обрывается пепельной тишиной...
...как ее нейронные связи вспыхивают ярко-ярко, распадаясь на блики фейерверка...
...как ее рот раскрывается в беззвучном крике — челюсть почти падает вниз, с такой лёгкостью и быстротой этой происходит, — а из носа начинает течь кровь...
(Кровь Моринт потом вытирает влажной салфеткой; это некрасиво и портит Неф.)
(Сосуды в глазах тоже лопаются, но веки довольно легко опустить.)
...как ее внутренние мышцы сжимаются в последних конвульсиях вокруг пальцев Моринт, едва не ломая кости...
...как всё, что было в ней яркого и трепещущего, перетекает в Моринт, сворачивается в синапсах, навсегда оставаясь внутри: глубже и теснее, чем это только можно представить.

Моринт моргает, втягивает носом еще теплый воздух. Поводит плечами. Наклоняется между ног Неф и слизывает оттуда всю ароматную влагу, пока та не успела остыть.
Приведя затем Неф в порядок, она складывает той руки на груди в качестве финального штриха — только синего цветка и не хватает, чтобы получилось произведение искусства. Инсталляция. Жаль только, недолговечная.
— Ну вот видишь. Какая же я больная? — сыто и нежно улыбается Моринт, поглаживая Неф по мокрым волосам.
Разве совершенный хищник — болен?

30.10 - хирургическое вмешательство
Название: Объектность
Канон: The Sims 2
Форма: текст (мини)
Пейринг/Персонажи: Нервный Объект|(/)Паскаль Кюриос, Цирцея Бикер, упоминается вскользь недобровольный Локи Бикер/Нервный Объект
Категория: джен, преслэш
Рейтинг: PG-13
Примечание/Предупреждения: медицинские эксперименты, упоминается сексуальное и несексуальное насилие, плохо осознаваемый фокальным персонажем UST
Ссылка: ficbook.net/readfic/7503341

«Я не хочу», — думает Нервный. Мысль выцветшая, пресная, вялая. Как и большинство его мыслей.

На самом деле, из его тела давным-давно вымыта, вылущена способность сопротивляться. Сжатые в тонких пальцах Цирцеи Бикер, его запястья сейчас не сильнее, чем у ребенка.

Крепления защёлкиваются на руках и ногах со знакомым металлическим звуком.

— Будь хорошим мальчиком, — говорит Цирцея. — Не дергайся.

«Я не хороший», — думает Нервный, глядя на нее неподвижными, немигающими глазами. Он вжимается в спинку медицинского кресла: в тщетной и нелепой попытке отодвинуться как можно дальше.

Цирцею он боится куда сильнее, чем Локи. Тот может рычать на него, и ударять по лицу, и раздвигать ему ноги, прижимая всем телом к полу; но не способен в одно движение и несколько слов довести Нервного до обморочных рыданий и пронзительных, всем существом, сожалений о том, что не умер еще десять минут (еще десять лет) назад.

Ожидая, пока наполнится шприц, Цирцея скользит скучающим взглядом по его голому телу — тощему, бледному, в тонких полосках шрамов и швов, редко открытому для другого света, кроме лабораторных ламп. Ей, в отличие от ее мужа, это тело нисколько не интересно.

Цирцея действительно видит в нем только Объект.

— Ты снова вернулся поздно, — замечает она. — Это безответственно. — Ее голос холоден, почти безучастен. Почти брезглив.

Нервный застыл бы на месте — не будь он уже обездвижен.

— При нашем с Локи рабочем графике на свободные исследования можно потратить только ограниченные часы. И нам еще нужно время на сон.

С тех самых пор, как его отдали сюда на усыновление (сдали сюда на опыты) все передвижения Нервного ограничивались двором и подвалом. (Школу он не посещал. Бикеры настояли на домашнем обучении).

Ему никто ничего не запрещал, нет. Он просто… не выходил. Вот и всё.

(Зачем бы ему?)

Ворота не запирались. Только камера, установленная на одной из опор высокой ограды, поворачивалась вслед его шагам, следя красным сверлящим глазом — но это было нормально. Нервный и представить не мог, чтобы что-то из сделанного им прошло незамеченным.

Когда он достиг совершеннолетнего возраста (не то чтобы что-то мешало Локи до этого; Нервный не понимал, почему тот произносит эти слова — «совершеннолетний возраст» — с таким болезненным и мстительным удовольствием, хватая его за загривок и наклоняя над столом) — Цирцея решила выдавать ему наличные. Время от времени: потертыми банкнотами и блестящими монетками, которые он от скуки раскладывал столбиками и рядами, пока не приучился хоть как-то считать.

Но деньги, когда их наберется сколько-то, обычно тратят. Где-нибудь... в городе. Так ведь. Так?

(Взгляд Нервного беспомощно мечется из одного пустого и серого угла в другой.)

Само собой, ему следовало знать лучше.

Для Цирцеи это был только контрольный эксперимент.

И если результат расходится с ожидаемым, тем хуже для результата.

— Тебе стоило бы яснее осознавать свою ответственность. — Цирцея придирчиво проверяет, всё ли в порядке: капля густого, прозрачного вещества выступает на кончике иглы. — Или… — Цирцея приподнимает Нервного за подбородок свободной рукой; латексная поверхность перчатки натягивает кожу и холодит. Ощущение неприятное — но таковы почти все ощущения Нервного. Это нормально; обыкновенно. — Или ты случайно решил, будто можно обманывать свою семью?

Нервный сглатывает.

«Я не».

Не.

Не…

Но он не может — не может проговорить отрицания, даже вялого.

Потому что ему действительно захотелось, чтобы эти несколько (случайных, случайных) встреч были стерты отовсюду, кроме его, Нервного, памяти.

Цирцея поворачивает его голову прямиком к округлой и яркой лампе в самом центре чуть скошенного потолка. (Шея слегка похрустывает).

Нервный не может закрыть глаза, только вяло смаргивать собирающиеся в углах слёзы. Цирцея смотрит ему в лицо чуть искоса, с хмурым отстраненным интересом: точно может увидеть на дне его глазных яблок перевернутое изображение чужого лица.

Того, которое здесь неуместно. «Не отвечает заданным условиям» — как любит говорит Цирцея. Цирцея — учёный, это ему известно с детства. Оба Бикера — настоящие учёные. Учёным прилично делать и говорить всё то же самое, что они. Учёные — выше своих объектов.

Но Паскаль — тоже учёный.

У Паскаля добрая улыбка и мягкий прищур близоруких глаз.

Паскаль одевается в мешковатую одежду — «спортивную», он так говорит, — и не стрижёт волосы. Те спадают ниже плеч, и подкрашены у кончиков в цвет каких-то химических реактивов. «Опыты брата», — говорит Паскаль с улыбкой. — «Потом состригу. Пока мне не жалко». И только смеется еще — когда Нервный протягивает руку и неуверенно касается прядей подушечками пальцев.

Паскаль сам берет его за плечо или за руку — не для того, чтобы осмотреть, или встряхнуть, или поставить в нужную позу: осторожно, но уверенно. Паскаль угощает его кофе с мороженым — и ни то, ни другое не кажется Нервному по-обычному безвкусным. (Это тревожит — но ровно до тех пор, пока Паскаль не усмехается: «У тебя такое лицо, как будто ты в жизни ничего лучше не пробовал» — и Нервный с ужасом чувствует, как его собственные губы расходятся, точно края хирургического разреза.)

Паскаль пытается рассказывать о том, чем занимается в своем институте — что-то там с переменными звездами; Нервный мало что понимает, но ему все равно интересно слушать. Впервые в жизни ему кто-то что-то объясняет — именно ему.

— Молчание — знак согласия, — объявляет, поджав губы, Цирцея. И меняет положение кресла — из вертикального в наклонное.

Нервный вздрагивает опять. Его голова теперь зафиксирована так же надежно, как и всё остальное: двумя металлическими полосками, сложенными наподобие шлема.

— Теперь тебе придется хорошо постараться. Выложиться на максимум. Иначе как мы сможем опять тебе доверять?

Цирцея чуть сильнее, насколько позволяет кресло, раздвигает его бедра, деловито осматривает, проводит пальцами — находит подходящее место, на самом стыке между бедром и промежностью, и слегка надавливает. Сосуд прощупывается ровно там, где она ожидала: Нервный чувствует, как кровь торопливо бьется навстречу.

На его руках вены иногда исчезают совсем, будто пугаются процедур гораздо сильнее самого Нервного.
Его руки покрыты красно-бурыми точками и накладывающимися один на другой оттисками синяков. Никогда не бывает слишком много процедур. Бывает только слишком мало Объекта.

Цирцея надавливает на поршень — привычным плавным движением. Ее лицо неподвижно, как зеленая маска — которую она всегда надевает, прежде чем уезжать на работу, но которую никогда не носит здесь.

По мышцам Нервного пробегает ток. Бедро дёргается — почти; и этого уже слишком много для него, слишком дерзко — потому что еще немного, и он бы ударил этой ногой Цирцею. Ненамеренно, случайно. Но ударил бы — и даже почувствовал от этого… Что он, Нервный, почувствовал бы?

Что-то пошло не так. Что-то непоправимо не так, и Нервный не знает слова для этого «чего-то».

Цирцея защипывает кожу на месте укола, чтобы не выступала кровь. Берет ещё один шприц: на этот раз наполненный заранее. Некоторые вещества хранятся дольше других; Нервный в основном различает их по цветам.

Что сказал бы Паскаль, увидев его сейчас? (Нервный не думает: «увидев его таким» — «таким» он был как раз с Паскалем в те несколько вечеров; сейчас он — обыкновенный. Такой, как всегда.)

Но, впрочем, если бы это делал Паскаль — неважно, чего ради — Нервный (наверное) соглашался бы сам. Мысль странная; почти невозможная — как сама перспектива хоть какого-то выбора.

Но если бы Паскаль действительно попросил его — так же, как просил сесть рядом с ним на скамейку рядом с общественной площадкой для наблюдений за звёздами в тот, первый, раз, — Нервный бы лег на стол: спустил бы штаны и стащил майку, давая возможность рассмотреть и ощупать, снаружи и изнутри: чуткими, любопытными пальцами без перчаток, так непохожими на пальцы Цирцеи (или на шершавые ладони Локи).

А если Паскаль захотел бы, как Локи год назад, снять с его руки слой кожи на образцы — только вот есть ли у астрофизиков для этого специальные инструменты, такие же, как у Бикеров?.. — Нервный бы попросил его оставить там свое имя. Внутри. Вырезать или выжечь кислотой, а потом пришить новую кожу обратно: чтобы хотя бы это никто больше у Нервного не забрал.

Нервный снова вздрагивает. Облизывает губы — непроизвольно и быстро. Дрожь стекает по спине и груди, собираясь где-то внизу. Там, где любит хватать и грубо сжимать его Локи.

«Но я же не…» — Нервный не успевает додумать. Звук, с которым Цирцея стягивает перчатки, хлёстко отдается в ушах и в остальном теле.

— Говорят, Паскаль и Видкунд Кьюриосы экспериментируют с искусственным оплодотворением мужских организмов. — Цирцея замечает об этом вскользь, отправляя использованный шприц в корзину. — Мы не можем позволить им получить преимущество, верно?

Дрожь исчезает — будто смахнули тряпкой. Пальцы неуклюже, неумело стискиваются на подлокотниках — он отвык от таких бессмысленных попыток отгородиться от боли.

— Удачно, что у нас есть подготовленные образцы тканей. Я предпочла бы вырастить нео-орган сразу in vivo, однако Локи… — Цирцея хмурится, подносит палец к губам. — Хирургическое вмешательство, по его словам, должно быть финальным этапом. На том и остановимся.

Цирцея поглаживает его по животу, по нижней подрагивающей части — мерными, продольными движениями пальцев. Словно уже представляет, где проложит разрезы. Где войдет в него тонкими холодными иглами и лезвиями, так, как никогда не входил — и не станет входить больше — никто другой.

— Им придется ставить эксперименты на себе самих. — Уголок рта Цирцеи вздрагивает, почти кривится, искажая лицо. Но Нервный, обморочно обмякший в кресле, покрывшийся новым слоем липкого пота, едва ли способен сейчас увидеть в этом какую-либо уступку. — Но у нас есть ты. Так ты наконец докажешь, что в самом деле член семьи. Что мы не зря взяли тебя под опеку.

Цирцея щелкает пальцами в кармане халата — и ловко прицепляет Нервному на бедро пластырь, пропитанный чем-то слабо пахучим.

— Еще небольшой курс гормональной терапии в качестве дополнения, — обещает она, — и ты будешь готов. Локи сдаст нам материал, когда твой квази-цикл войдет в норму. Не беспокойся: в этот день я точно позабочусь о том, чтобы включить в воротах сигнализацию. — Её губы не улыбаются. В отличие от глаз.

«Я не хочу. Нет. Нет».

Нервный широко распахивает рот — но за много лет, проведенных в качестве объекта экспериментов в подвале Бикеров, его крик давным-давно уже стал беззвучным.

@темы: симы-такие-симы, чудовища, герои и эффект массы, фикрайтерство