Немного однострочников. Мир Роулинг.

[grey-kite]

"Делать было нечего..." - то есть было чего, но я их все-таки писал, чтобы отвлечься.
Предупреждения, пожалуй, традиционные.


БО-3-287 Теодор Нотт / Гермиона Грейнджер. "Убей меня нежно".

– Убей меня нежно, – она усмехается, приподнявшись на локте.
У нее красивое тело. Это не подлежит сомнению.
– Обещаю, – кивает он.
Он знает, что не единственный. Она выбирает любовников, как партнеров для игры в шахматы – и делает их партнерами в политических играх.
Но он сделал первый шаг сам. Предусмотрительный, лояльный начальник "незримых".
Он усмехается, целуя её. Про себя, конечно же.
Он не занял бы свое место, не умей видеть на ход дальше, чем прочие.
Она победитель – сейчас. Ее жажда так велика – жажда жизни, власти и перемен. Она гриффиндорка, даже играя без правил.
Это станет началом ее конца.
Он зажмуривается на миг, представляя, как осторожно вонзает ей кинжал под лопатку – нож в масло. Придерживает, не давая осесть на пол, позволяет откинуть голову себе на плечо. Ореховые глаза смотрят с мольбой. Испугана, впервые за много лет. Он гладит ее по волосам, почти ласково. Ладонь крепко сжата на рукояти, кровь пропитывает мантию госпожи Министра. Он вбирает губами последний вздох.
Разумеется, это только метафора.
Он не оперативник-аврор, и лично не пачкает рук.
Он гладит ее по спине и думает, что его связной уже установил контакты с лидерами подполья. Осталось дождаться момента и дать им знак.
Но ей не будет больно.
Он старается держать слово.


БО-3-288 Тедди Люпин/Скорпиус Малфой. Третья Магическая война. Партизаны.

Скорпиус сидит, не открывая глаз, привалившись спиной к удобно подвернувшемуся гладкому валуну. Старается не шевелить лицом, пока медичка водит палочкой, латая рану. Наверняка останется шрам – почти через всё лицо. И на лбу ещё один.
– Прости, – говорит медичка. – Его нельзя было спасти.
Скорпиус кивает – осторожно, чтобы ей не помешать. Он всё понимает, и у него не нужно просить прощения.
Просто в голове не укладывается.
Просто такие, как Тед, не должны – вот так. За минуту до срабатывания порт-ключа. За день до тридцать первого дня рождения.
А ведь Тед мог остаться в аврорате. Нет же, пришел к Скорпиусу – "решай, нужен ли тебе метаморф". Скорпиус кивнул – нужен.
Оборотки было мало, людей с опытом – ещё меньше.
А потом...
Улыбчивый, основательный, скромный Тед. Правая рука лидера Бригады.
Лидера, допустившего ошибку.
Это была дезинформация, их отряд чуть не взяли в клещи, и только припасенному порт-ключу стоило говорить "спасибо".
Тед прикрывал его до последнего. А Скорпиус, прежде чем потерять сознание, ещё успел увидеть кровь на его губах – улыбающихся.
Портал сработал. Задание выполнено.
Лидер сможет извлечь урок.
"Цена ошибки. Цена опыта. Такая вот цена, чтоб её"
Скорпиус, которого вскоре начнут называть Скар*, стискивает зубы, чтобы не завыть.

* – "шрам" по-английски


БО-3-154 Лисандр Скамандер|(/)Лоркан Скамандер. "Ты мне брат или не брат?!"

– Ты брат мне или не брат? – пафосно вопрошает Лоркан.
– В какой-то книжке у матери был рецепт зелья. Если хочешь точно проверить, – Лисандр пожимает плечами и отворачивается. Он старше – на целых пять минут – и обязан быть хоть немного серьезней.
Братец думает только о своих новых идеях – часто это интересно, иногда полезно, порой удобно.
Но иногда Лисандр хочет просто посидеть и подумать. У него есть и другая жизнь. Он даже следит за интригами в министерских верхах. Он – слизеринец.
Брат – с Рэйвенкло.
– Какой-то ты сегодня неласковый – Лоркан плюхается рядом на старый диван.
– Я тебе не девочка, чтоб быть ласковым, – фыркает Лисандр.
Но все-таки начинает слушать, о чем ему собираются рассказать.
Как же иначе.

– Ты брат мне или не брат? – спрашивает Лисандр хриплым шепотом.
Лоркан смотрит на него в темноте, на лице ни следа веселья. Он младше, и он не привык решать.
Чаши весов в неустойчивом равновесии.
Интриги перестали быть только интригами. У него другая жизнь, реальность, в которой может прилететь из-за угла чьим-то немирным заклятием.
Брат – рэйвенкловец. Его наука – вроде щита.
Лисандр опускается на пол, руки, сжимающие футляр с ценными сведениями, дрожат.
Лоркан опускается рядом:
– Разве ты когда-нибудь сомневался?
Нет конечно, молчит в ответ Лисандр.
Как же иначе.


БО-3-164 Люциус Малфой/Нарцисса Малфой. "Я хотел дочь".

Она поднималась по лестнице, намереваясь уйти на ночь в собственные комнаты, когда ей в спину ударил вопрос:
– Почему ты родила мне только сына?
Нарцисса медленно обернулась, стараясь тщательно скрыть удивление. Ей внушали – ее отец и отец Люциуса, всё их чистокровное общество – что важен именно сын, продолжатель. Аксиома, как в арифмантике.
– О чем ты? – она переспросила, еще не глядя, еще спускаясь назад.
– Я хотел дочь, – обманчиво-твердый голос, который Нарцисса так хорошо знала.
Но ей хватило лишь взгляда на лицо мужа – и через пару секунд она уже отвечала:
– Чтобы ее можно было хорошо выдать за кого-нибудь? Как меня за тебя?
– Ч-что? – Люциус запнулся, глядя на жену так, будто впервые ее увидел.
Ему не стоило забывать, что Нарцисса – Блэк по рождению.
– После стольких лет брака можно и поговорить откровенно, - она повела плечом.
– Я совершенно не понимаю, о чем ты, дорогая, – он стал подчеркнуто холоден. – Я сказал лишь об естественном желании.
Нарцисса легко согласилась:
– Конечно, Люциус. Естественном для тебя – приумножить власть и богатство. И я тебе помогала в этом, не отрицай. Потому что я – твоя жена по магии и закону… – она вздохнула. – И мать твоего наследника.
Он смотрел на нее, нахмурившись. А она закончила, беспощадно и ясно:
– Но лучше моих дочерей не будет, чем они станут такими, как я.


Т-95 Пожиратели. После падения Тёмного Лорда. "Отчего ваша вечная жизнь так похожа на вечную смерть, милорд!?" A+
варнинг: плохие стихи Ирвина

Отчего ваша вечная жизнь
Так похожа на вечную смерть?
Наша вера – как детский каприз,
Пронесенный сквозь дней круговерть…

…после этого он начал писать стихи. Почему-то. Непонятно, для кого и зачем, и что удерживало – не кинуть в камин или не спалить привычным Инсендио. Он никогда не считал себя одаренным литературно – даже Беллатрикс могла бы дать ему фору, в ее лучшие годы, конечно же.
Но он сидел над листами и корябал пером – что-то о Лорде, теперь уже точно покинувшем их навек. В его Эдинбурге было спокойно, он сумел заработать себе оправдание по совокупности – и даже начать небольшую частную практику. Хороших целителей ценят, даже не глядя на прошлое.
А по вечерам и ночам – пустота сжимала сердце кривыми когтями. Он плакал порой, как ребенок: о том, чего не вернуть – даже не о прошедшей войне, а о тех временах до Самайна восемьдесят первого года, когда все они были молоды. Молоды и сильны, и с ними был их Лорд. Настоящий Лорд.
Он записывал не слишком удачные строчки, сворачивал маленький кусочек пергамента и посылал с самой верной совой – в направлении континента.

Отчего мы не можем забыть
Ваше слово и дело навек?
Мы бы, верно, смогли вас любить,
Даже зная, что вы – человек…

…он ломал печать, открывал письмо, без интереса проглядывал неровные строчки. Пожимал плечами и снова смотрел в окно – как когда-то зимой, прежде чем решиться на самоубийственную авантюру. Сейчас он точно поступит – уже поступал – иначе.
Но не мог не вспоминать.
Сейчас он был один, тогда с ним была жена – это меняло если не всё, то многое, а может, не поменяло бы ничего, но он слишком не любил сослагательное наклонение.
Он больше не верил в то, что когда-то говорил Лорд. Тайна развеялась, став реальностью из недомолвок и «высшей чести», и за ней оказалось… ничто.
Даже ему это причиняло немного боли и по сей день, и даже он стоял изредка, просто глядя в окно, хотя имел уже настоящие, продолжавшие его прошлое дело, дела.
Он не тосковал. Разве что думал – был ли бы он или кто-то еще из них предан Лорду всё так же сильно, не опирайся он на старинные поверья их чистой крови?
Вопрос был бессмысленным, и он отворачивался от вечера за окном.
И не отвечал на письма из Британии, в которых были только стихи.

Отчего же так сердце болит,
Отчего нет дороги назад…
Каждый выдержал битву внутри,
Каждый носит в себе личный ад.


СП-15 Гарри Поттер| Джеймс Сириус Поттер. "Как это... Быть таким бесстрашным?" A+

"Как это – быть таким бесстрашным?"
Джеймс думает, пуская в потолок струйку дыма. Он словно спрашивает – безнадежно и почти равнодушно. Ему очень пусто сегодня.
Так странно. Джеймс никогда не был слишком близок с отцом.
Каково это – идти к дому, где ждет друг-противник, по поскрипывающему слегка снегу? Ночь стояла ясная, звездная.
Каково это – знать, что тебя сегодня убьют? Даже ради Британии.
Джеймс качает головой и снова затягивается. В комнатушке темно и тускло, серый свет пробивается из окошка под потолком. Он думал, признаться, что у него будет больше времени. Он – не такой, как отец, хотя отец рассчитывал на другое, давая первенцу имя. Отец до самого конца был героем.
Когда для многих других героев прошлой войны это уже мало что значило.
Настолько мало, чтобы Поттеру надо было теперь умереть.
А Джеймс скрывался, и будет скрываться дальше, сколько потребуется. Он недостаточно гриффиндорец и скрывал от всех сомнения старой Шляпы.
Но как это – быть настолько бесстрашным? Когда-то в детстве Джеймс так и не спросил. А отец не слишком любил рассказывать.
Джеймс курит и смотрит в безразличный ко всему потолок.
Отец уже ничего не может ему ответить.


У-75 Рон Уизли|Перси Уизли, "Рад твоему выбору".

– Рад твоему выбору, – Рон улыбается несколько напряженно. Еще бы.
Но руку протягивает, а это уже что-то новенькое.
Перси вспоминает, как надо растягивать губы в улыбке. Его вытянутая рука похожа на палку или еще какой-либо чужеродный предмет, и ответное пожатие выходит неловким.
– Я… сам рад этому, причем весьма сильно, – попытка скрыть неуверенность за обычным тоном педанта.
Он внимательно смотрит на младшего брата. Тот изменился, хотя нельзя точно сказать, насколько. И еще – Перси бросает быстрый, оценивающий взгляд – где-то рядом все время крутится Гермиона Грэйнджер. Это должно непременно кое-что значить.
Может быть, с братом теперь можно будет вести дела. Он ведь обязательно станет одной из ключевых фигур новой власти. И семья Уизли будет окружена достаточным уважением, чтобы не делать акцент на имени – «Персиваль, без сокращений, пожалуйста» – представляясь важным и нужным людям.
Вот что нравится Перси.
– Пойдем… домой, что ли, – говорит Рон.
Теперь верным будет это – ходить домой, как послушный сын, чтобы все узнали о том, как поступил Перси. А потом – постараться сохранить свою министерскую должность, дать одно-два интервью, подсуетиться с документами, оставшимися от прежних властей, чтобы подкрепить доверие. Расстаться с той чистокровкой, найти новую девушку.
И действовать дальше. Медленно и упорно. До самого кресла Министра Магии.
Он действительно всегда умел делать правильный выбор.


У-53 Лисандр Скамандер/Альбус Северус Поттер | Лоркан Скамандер, научные исследования, желание однажды открыть что-нибудь важное и стать известными.

– Сандер, ты уверен, что пропорция была правильной? – судя по тону, кое-кто очень обеспокоен. Но это не повод вот так вмешиваться.
Повернулся бы, но смотреть на Эла во время экспериментов мне противопоказано. Мысли сразу забиваются чем-то неподходящим.
Так что нарочито являю зрению местного гения равнодушную спину.
– Всё под контролем. И не говори под руку.
Рукава закатаны по локоть, зелье почти кипит, братец на подхвате.
У этой смеси должны получиться просто замечательные новые свойства. Или Лоркан зря убил на расчеты две с половиной недели, а Эл зря выпрашивал у профессора гербологии тот редкий корешок "по знакомству".
То-то и волнуется.
Всё! Время!
Не удержался – улыбаюсь во все тридцать два. Цвет, по крайней мере, ну точно тот.
Эл за спиной охает, как будто не дышал минут десять.
Теперь дело за испытаниями, а потом и за премией. Я не я, если в этом году ее не получим мы.
И, конечно, успокоить, после всего, нашего гения. В приватной, так сказать, обстановке.


У-76 Рудольфус Лестрейндж/Пэнси Паркинсон, "Я всегда завидовала вашей жене".

У нее лицо породистой суки – чистая кровь, Британские острова.
Она смотрит на него сверху вниз, стоя над диваном, где он свалился от предельной усталости. Во что только они превратили особняк Малфоев, если подумать.
А дочка Паркинсонов приехала сюда на Рождество. По привычке.
Дом, полный Пожирателей Смерти, вызывает у нее восхищение вперемешку с опаской. Девчонке только семнадцать, а он и сам в таком возрасте не совсем понимал нюансы.
Здесь они, как ни странно, вдвоем, и здесь тихо.
Она наклоняется ближе, смотрит в глаза и шепчет.
«Я всегда завидовала вашей жене». Чему, интересно, она завидовала?
Впрочем, и так понятно. Не Белле завидовала девчонка; ее положению. Руки Паркинсон расстегивают пуговицы мантии – слегка неловко, но довольно уверенно.
В полумраке они и правда похожи. Как копия и оригинал; только вот кто в здравом рассудке предпочтет копию? Даже зная о плачевном состоянии оригинала.
Он поднимает руку, проводит по ее волосам. Красивые волосы, он когда-то любил такие.
Когда-то у него было достаточно женщин.
Паркинсон вспыхивает улыбкой – так, что его тянет усмехнуться. Вместо этого он приподнимается и целует. Можно сделать попытку забыть об этой тусклой зиме и вспомнить о прошлом. Какая ему-то разница, что с этой дурочкой будет дальше.
Беллатрикс все равно вернется через два дня.