Выменял совесть на инженерный калькулятор во втором классе начальной школы(С)
В смысле - дописали вот это.
Могу сказать, что соавторство - это интересно и весело, хотя и слегка утомительно, но опыт стоит того, чтобы продолжить и углубить такое сотрудничество.; )
Сам текст... впрочем - всё в шапке. Соавторы только искренне надеются, что кому-то это доставит столь же незамутнённое удовольствие, как и им самим.
Название: Долг чести
Авторы: Чиора&Коршун
Жанр:ангст/романс стёбофарс
Рейтинг: PG-13
Таймлайн: между первым и вторым сезонами сериала.
Персонажи: рейхсадмиралы в ассортименте, в основном Оскар фон Ройенталь, а также Ян Вэньли и Вальтер фон Шёнкопф
Аннотация: азартные игры и их далекоидущие последствия. А во всём, как обычно, виноват Оберштайн
Комментарий: посвящается увиденному на японском фансайте фику с саммари "письма Ройенталя на Изерлон", а также штампам соответствующего характера.
Ни один адмирал в процессе не пострадал.
Предупреждения: слэшные мотивы…в некотором роде.
читать дальшеВечер в «Морском орле» протекал как всегда. Играли в карты, обменивались шуточками и последними сплетнями, Айзенах с Фаренхайтом сражались в шахматы, а Оскару фон Ройенталю было скучно. Он зевнул.
Отчаянно хотелось чего-нибудь новенького, например – он даже задорно ухмыльнулся пришедшей в голову мысли – например, пригласить в офицерский клуб Оберштайна. Всё же тоже офицер. Да. И посмотреть, что будет, когда он проиграет пару-тройку рейхсмарок – говорят он скуп, да и как не быть скупым, с таким-то лицом. Или – Ройенталю даже жарко стало от предвкушения – сыграть с ним… на желание. Какое, пока непонятно, но ведь придумать – не так уж и сложно.
Впрочем, мелькнула мысль, что «новичкам везёт», но Ройенталь грубо заткнул рот голосу здравого смысла и занялся продумыванием желания, которое сыграло бы с Оберштайном шутку максимально злую, но не нарушающую закон.
За самонадеянность он в конечном итоге и поплатился.
Поскольку от желания, спокойно озвученного выигравшим Оберштайном на следующий день, волосы встали дыбом не только у Ройенталя, но и у всех присутствовавших – а генштаб на анонсированное «развлечение» собрался практически в полном составе.
«А вы, генерал-адмирал, напишете письмо на Изерлон. Яну Вэньли, – гад ползучий ухмыльнулся одними губами и уточнил: – Любовное. И посмотрим, что он вам ответит».
И, не дожидаясь ответа – который, впрочем, оторопевшие адмиралы вряд ли могли бы дать – он поднялся и вышел за дверь.
Адмиралы молча проводили его взглядами, а потом как по команде синхронно повернулись к неподвижно сидящему Ройенталю. Тот смотрел в одну точку с выражением человека, не ожидавшего от мироздания столь подлой подставы.
– Ну и дела, – озадаченно произнёс Мюллер.
– Долг чести, – пожал плечами Фаренхайт.
-- Да я его… – сообщил Ройенталь до странности ровным голосом, – Вот этими руками. Пристрелю.
Из последовавших далее эпитетов в адрес Оберштайна более-менее приличным было разве что «собака чешуйчатая».
– Кажется, ты всё-таки влип, – пробормотал Миттермайер, когда ругательства исчерпались, – Но если хочешь, мы тебе поможем. В смысле… не пристрелить, а написать, - уточнил, заметив появившийся в глазах приятеля нехороший блеск.
Оскар мрачно пробурчал что-то насчёт того, где и в какой обуви он видел такую помощь, понимая вместе с тем, что писать придётся – а значит, отказываться от содействия будет неумно. К тому же, в противовес возмущению наглой выходкой Оберштайна, в нём проснулось странное желание довести дело до конца. И будь, в конце концов, что будет.
– Ну, представь, что это… гм, фройляйн. У них ведь женщины в армии служат? Служат. Так что… – неуверенно посоветовал Вален, наблюдавший за сменой выражений лица Ройенталя, сопровождавшей мыслительный процесс.
Меклингер тут же вызвался быстро набросать портрет этой прекрасной фройляйн – для нужной степени концентрации.
– А что – очень даже симпатичная, – заметил Фаренхайт, разглядывая набросок на обратной стороне карты вин – на салфетке Эрнст рисовать категорически отказался, – Очень интересные черты лица… Экзотические, я бы сказал.
Мрачный взгляд разноцветных глаз устремился на него. Фаренхайт благоразумно заткнулся.
– Ну ладно, Оскар, хватит, а то мы начнём подозревать, что ты никогда не писал любовных писем, – задумчиво протянул Меклингер, пока Ройенталь рассматривал переданный ему «портрет» с преувеличенной сосредоточенностью.
– Вообще-то, я обычно говорю всё, что нужно в каждом конкретном случае, вслух, – пробурчал тот.
– Вот и скажи спасибо, что он не захотел, чтобы ты сказал это вслух по дальсвязи, - заметил Миттермайер.
И работа закипела.
Ройенталь хмурился, но «ваши губы, подобные цветку» отверг, поморщившись.
– Какая пошлость, – сообщил он.
Предложивший «пошлость» Биттенфельд обиделся и демонстративно замолк.
После «пошлости» в ход пошли «блестящие волосы цвета воронова крыла, которые так хочется гладить и пропускать сквозь пальцы» и счастливо пришедшие в голову Фаренхайту – из древнего, докосмической эпохи романса – «очи чёрные, страстные», «мерцающее в которых пламя заставляет забыть о доводах разума».
– Щёки, нежные как персик, – продекламировал далее Фаренхайт, размахивая карандашом в такт своим словам, словно позаимствовал у Меклингера дирижёрскую палочку.
– Стойте, Адальберт, – оборвал его Ройенталь. – Во-первых, по голограмме не видно, во-вторых, у мужчин такого не бывает.
– А вы сравнивали? – спросил тот с притворным интересом. Ройенталь предпочёл пропустить вопрос мимо ушей.
- Давайте не отвлекаться, господа, - обвёл он адмиралов взглядом, припечатав злосчастный портрет ладонью. Господа изобразили попеременно искреннее сочувствие и столь же искреннюю заинтересованность, и продолжили мозговой штурм.
– По-моему, хватит, – заметил Мюллер, когда количество эпитетов превысило допустимые параметры, – а то с вражеским адмиралом приключится какой-нибудь инфаркт.
– Была бы неплохо, – мечтательно хмыкнул Вален, – Сколько проблем решилось бы…
На стол оперативно накидали исписанных несколькими разными почерками салфеток, на одной из которых оказались даже стихи Меклингера «На портрет неизвестной»*, предоставив Ройенталю выбирать из вариантов самостоятельно – а заодно отсеяв самое неподходящее, потому что «красивой округлой груди» у Яна Вэньли точно быть не могло.
Потом переключились на достоинства тринадцатого Союзного флота, которые дались адмиралам значительно легче, собрали черновики и торжественно передали их мрачному Ройенталю, вместе с письменным прибором и пачкой самой качественной бумаги, которая только нашлась в помещении офицерского клуба.
Биттенфельд изобразил по столу барабанную дробь.
-- А обращение не продумали, – вдруг вспомнил Лютц.
– Любимый? – ехидно предложил Фаренхайт.
– Дорогой друг? – задумчиво почесал подбородок Вален.
– Думай, что говоришь, между прочим, – фыркнул Лютц, – Дорогой враг?
– Милый? – предположил Вольф.
– Пусть тебя Эва так называет, – не выдержал Ройенталь, – Прекратите смех.
– Адмирал Ян?
– Слишком официально.
– Уважаемый противник?
– Вообще неизвестно что.
Адмиралов Рейха было не остановить. они перебрали все возможные способы именования и в результате остановились на вполне нейтральном.
– Дальше что? – устало спросил Ройенталь.
– Когда я впервые увидел вас… – напомнил ему Фаренхайт, – а когда это, кстати, было?
– В четвёртой при Тиамат. Такое не забудешь, – сообщил Меклингер, – и Лоэнграмм ещё попытался скомандовать «Огонь!»
-- Действительно, пытался? При том, что под брюхом «Брунгильды» пристроился этот… – спросил Ройенталь.
– Кстати, адмирал, не находите, что данный инцидент надо отразить? – взгляд был преувеличенно серьёзным и внимательным.
Но никуда не денешься – пришлось…отражать.
– А теперь надо написать о том, что вы сделаете с ним, когда он окажется в ваших руках, адмирал Ройенталь, – Биттенфельд отсалютовал жертве «долга чести» бокалом белого вина, которое открыли и разлили «чтобы легче думалось». На его лице читались титанические усилия, прикладываемые, чтобы не расхохотаться в голос или же не описать подробно – что. Ни то ни другое Оскару фон Ройенталю категорически не нравилось.
– Пора заканчивать этот фарс, – произнёс он со всей возможной сдержанностью, прикасаясь пером к листу шелковистой бумаги с гербом заведения. И стараясь не смотреть на лица остальных адмиралов.
__________________
* - Впоследствии никто из исследователей творчества адмирала-художника не смог идентифицировать женщину, которой они были адресованы.
***
У Яна Вэньли был принцип – просматривать почту сразу после того, как проснулся. Утреннее настроение трудно испортить ещё сильнее какой-нибудь гадостью, а ещё оно позволяет относиться к выдающим нелады с орфографией письмам юных созданий не как обычно, а как те и заслуживают.
На этот раз, благо, посланий было всего две штуки.
Некий журналист прислал «для ознакомления» копию статьи, вышедшей в последнем номере «Вестника Хайнессенполиса – как будто им ещё не надоело обсасывать биографию одного конкретного адмирала, словно леденцы. Правда, в отличие от леденцов, Яну от постоянного обращения к его биографии исчезнуть не грозит – единственное, что как-то радовало.
Листок с сопроводительным письмом незамедлительно полетел в утилизатор мусора, а флэшку он всё-таки положил в ящик стола – на всякий случай.
А вот следующее письмо в коробке оказалось… и тут адмирал не поверил своим глазам. Отправлено через Феззан, отправитель – Оскар фон Ройенталь.
Ян протёр глаза. Убедившись, что зрение не обманывает, он повертел письмо в руках и прочитал на пришпиленной к нему сопроводительной записке: «Следов опасных веществ или приспособлений не обнаружено». Адмирал пожал плечами и, распечатав послание, начал читать.
Начало письма ничего страшного не предвещало:
«Адмирал Ян Вэньли», – писал имперский стратег и тактик с легкомысленным прозвищем «Ромео-после-шести», и адмирал поневоле позавидовал аккуратному почерку. Его собственный, не поминая чью-то мать, могли прочитать только Юлиан – в силу привычки, и Фредерика – уж неизвестно, в силу чего…
«Когда-то я узнал Вас, как человека исключительного ума и исключительной храбрости и полюбил за них, ещё не зная, как вы выглядите. Странное обстоятельство – я поневоле завидовал тем, кто находился на флагмане Лоэнграмма, будто не корабли, а они и вы сами были так близко, ближе, чем возможно. Прошли годы – и Ваш флот вновь и вновь показывает в сражениях доблесть, на которую вдохновляют Ваших людей Ваш ум и сила Вашего духа».
Ян недоуменно прищурился на слово «полюбил»… может быть, списать на трудности перевода? Но дальше шли такие эпитеты, что понять их неправильно смог бы только ребёнок – да и тот, скорее всего, не ошибся бы.
«Когда же я увидел Ваше лицо на голограмме, то больше не смог сопротивляться вспыхнувшей страсти, и моим самым сокровенным и жгучим желанием стало увидеть Вас лично, с надеждой, что когда-нибудь мне удастся прикоснуться к Вам, удастся узнать – так ли на самом деле мягки и шелковисты Ваши волосы цвета воронова крыла, и не показался ли мне огонь тайной страсти, мерцающий в глубине ваших чёрных глаз»…
Попытавшись представить себе адмирала Ройенталя, занятого лирическим созерцанием его собственного портрета, Ян потряс головой и ущипнул себя за запястье. «Нет же, вроде бы ребята Багдаша проверили эту…корреспонденцию на наличие веществ» - подумал он, хотя вещества могли поучаствовать в создании этого опуса и косвенно. Например, вдохновив автора на написание.
«Ни одна женщина никогда не станет для меня тем, чем стали Вы и мечты о встрече с Вами. Женщины глупы и несовершенны, они хотят от меня всего, но не получают ничего, а Вы – единственный человек, который мог бы рассчитывать на то, чтобы быть любимым мной. Но реальность безжалостно напоминает о себе, и мне остаются только жаркие сны – разве что однажды, когда я возьму Изерлон, моим самым драгоценным трофеем окажетесь Вы»…
Адмирал отложил письмо и выудил из кучи беспорядочно мечущихся в голове мыслей три более или менее дельные:
«Это чья-то глупая шутка».
«Это психологическая диверсия».
«Надеюсь, ни Изерлон, ни я этому извращенцу* не достанутся».
«Но всё же никто не запретит мне мечтать о том, что однажды вы окажетесь в моих руках, и никогда – ни днём, ни ночью – не пожалеете об этом, потому что я дам вам всё, о чём вы только могли бы мечтать. Однажды я обниму Вас, загляну в Ваши бездонные глаза, которые заставляют меня терять разум, сорву поцелуй с Ваших несравненных губ и заставлю Вас закричать от наслаждения, когда наши тела сольются в порыве страсти».
Слишком живое воображение мгновенно подсунуло ему Ройенталя, готового осуществить развратные намерения незамедлительно, и адмирал задумался, не стошнит ли от послания, навевающего такие дикие конструкции, утилизатор. Впрочем, утилизатор – машина неживая, его не тошнит… в отличие от некоторых адмиралов, по ощущениям уже приобретших отчётливо-салатовый оттенок.
Ян решительно поднял со стола листок и перевернул его. К счастью, на обратной стороне не оказалось новых откровений, поскольку адмирал сомневался, что его хватило бы на ещё одну порцию.
«До радостной нашей встречи. О. v R.»
Надо же, такая пакость с утра пораньше, и надо бы уточнить – действительно ли его и пакостника разделяют тысячи световых лет, или идиотская шутка пришла в голову кому-то из его собственных подчинённых.
Багдаш, вызванный по комму, подтвердил, что письмо, судя по составу бумаги и чернил, действительно пришло из Рейха. «По-видимому, отправлено в обход официальных каналов, но это всё», – заметил он, по счастью, не проявляя нездорового любопытства к содержимому.
Представив, что было бы, если бы подобную белиберду прочитали в феззанском представительстве Союза, адмирал побледнел и покраснел, хотя даже не думал, что такое возможно проделать одновременно.
Он задумчиво посмотрел на листок письма - свёрнутый и безобидный. Надо было отдать должное имперскому адмиралу – нелады с орфографией и письма поклонниц (от двенадцати до семнадцати, а порой чуть за сорок) со всех концов Союза ни в какое сравнение с этим не шли.
Тем более, что те, в большинстве своём, добираться до него не собирались... Впрочем, в деле с... – Ян покосился на письмо – поклонником или шутником, – ему мог бы помочь более сведующий человек.
Вальтер фон Шёнкопф оказался в комнате отдыха, в просторечии именуемой «логовом розенриттеров». На просьбу зайти – «как будет минутка» – тот отреагировал незамедлительно, объвившись буквально через пару минут, когда Ян только едва успел привести лицо в порядок. Видимо, несмотря на старания Яна сделать тон просьбы как можно менее нервным, нечто скверное всё-таки можно было почуять.
– Генерал Шёнкопф, вы, кажется, хорошо разбираетесь в… любовных делах? Мне в руки попал… довольно странный документ, который… хм, – он к ужасу своему почувствовал, что вновь краснеет и решил, что всё же не сможет высказаться вслух, – и мне нужно, чтобы вы помогли мне понять, что с этой… штукой… делать дальше.
Шёнкопф пробежал письмо глазами и ошеломлённо посмотрел поверх злополучного листка на непосредственное начальство. Ян невольно сглотнул, приготовившись к худшему. Но Шёнкопф только усмехнулся, сворачивая листок.
– Не стоит принимать эту писанину всерьёз. Серьёзных последствий она точно не будет иметь. Вы ведь, конечно же, не намерены отвечать?
Ян пожал плечами, с которых только что свалился ненужный камень.
– Чтобы на это ответить, надо быть ещё большим психом, чем написавший. Да и вряд ли у меня получилось бы написать так, чтобы убедить его в том, что не следует предпринимать…поползновений, - он поёжился, ещё раз представив эти поползновения в красках и звуках. - Кратко и доходчиво.
Шёнкопф удовлетворённо хмыкнул.
- В этом действительно нет необходимости.
…И только решив, наконец, отправить послание в утилизатор, который не тошнит, Ян понял, что генерал… то ли спровадил его туда собственноручно и незаметно, то ли, забывшись, унёс с собой.
Но он не стал над этим долго размышлять, пожелав себе забыть это «любовное послание», как страшный сон.
_____________________________
* - Терпимость Яна, ограничившегося только вполне цензурным термином, относящимся скорее к намерениям на свой счёт, чем к чему либо иному, достойна уважения.
***
Оскару фон Ройенталю была не вовсе безразлична его репутация. Поэтому, когда последствия распития белого вина и более крепких напитков – прошли, а возможные последствия написанного и отправленного послания – слава Одину, что хватило ума не послать …это… по официальным каналам, на проверку в обоих представительствах – дошли до органов высшей нервной деятельности, Ройенталю стало ощутимо нехорошо. Тем более, что адмиралу от природы было свойственно богатство воображения.
Временами, когда в ожидании ответа становилось нехорошо совсем, он запирался в особняке и напивался в гордом одиночестве, мрачно размышляя о собственном моральном падении. Но в этот раз его отвлёк от неблагодарного занятия Миттермайер.
Появившись в доме, он оглядел приятеля, опрокидывающего очередной стакан, сочувственным взглядом и заявил:
– Во-первых, я бы на его месте отправил то, что мы понаписали, в мусоросжигатель и забыл. Во-вторых, если бы это кропание перехватили по дороге – то последствия бы уже были. В-третьих, прошёл месяц, а ответа ты не получил – так, думаю, и не получишь. Так что…
И Двойная Звезда отправилась прямиком в «Морской Орёл», где и возникла идея напиться уже в честь того, что ответ вряд ли будет получен. Распитию крепких напитков господа адмиралы были готовы предаться в любое время – был бы достойный повод. А этот как раз и был сочтён таковым.
– Что отмечаем? – спросил опоздавший Меклингер.
– Ройенталю не пришёл ответ от адмирала Яна, – сообщил ему Вален.
– Вынужден вас огорчить, – нерешительно сказал адмирал-художник, – дело в том, что мой поставщик сказал, что, не зная, где найти адмирала Ройенталя, лучше передаст мне письмо, которое его попросил доставить на Один один знакомый…
Ройенталь грозно поднялся из-за стола, но равновесия не удержал и был подхвачен более трезвым Миттермайером. После чего, посмотрев в упор на Меклингера, почему-то спросил:
– Поставщик чего?
– Это совсем неважно,* – махнул тот рукой, потом вытащил из кармана письмо и передал Ройенталю. Он вцепился в документ, чувствуя, как по спине заранее стекает холодный пот, но всё же мужественно вскрыл его.
– Читайте вслух, – потребовал Биттенфельд, широко усмехаясь. Но Ройенталь его проигнорировал и быстро пробежал послание глазами, недоуменно покосившись на оттиск печатки с эмблемой розенриттеров.
«Адмирал Оскар фон Ройенталь!
Ознакомившись с вашим посланием, должен уведомить вас, что за подобные желания по отношению к моему командиру, при личной встрече – если она случится – отрежу вам по кусочкам всё, чем вы думали при написании письма – и это будет не голова – а глаза повыковыриваю на украшения. Но к адмиралу Яну вы не приблизитесь и на расстояние бластерного выстрела.
С уважением Вальтер фон Шёнкопф, корпус розенриттеров, бригадный генерал»
Ройенталь смял письмо в кулаке.
– Это нельзя зачитывать, – пробормотал он, чувствуя, что алкоголя в организме всё-таки недостаточно для полного безразличия к подобному, и от бросившейся в лицо крови он краснеет так безудержно, как вряд ли когда-нибудь удавалось всем тёмным шатенам вместе взятым.
– Нет уж, давайте сюда, – произнёсли, кажется, сразу несколько доблестных рейхсадмиралов.
– Иначе мы подумаем, что адмирал Ян ответил вам взаимностью, – нехорошо усмехнувшись, подхватил Адальберт.
Даже Миттермайер, сидевший рядом, с любопытством смотрел на проклятую корреспонденцию.
Упорно вглядваясь в столешницу, которая не могла ничего сказать или показать, Ройенталь бросил письмо в сторону – как бы предлагая ловить, если так интересно.
Над «трофеем» адмиралы столкнулись головами, а затем, как по команде, посмотрели друг на друга. Выражения лиц у них были до крайности ошарашенными.
– Ну и дела, – сказал, наконец, Мюллер – совсем как в начале всей истории.
– Можно подумать, что этот… Шёнкопф ревнует, – ехидно заметил Фаренхайт.
«Будем надеяться, меня никогда не отправят брать Изерлон», – обречённо подумал Оскар фон Ройенталь, наливая себе в некстати опустевший стакан ещё виски.
___________________
* - вопреки могущим возникнуть подозрениям, Меклингеру просто присылают ноты новых произведений союзовских композиторов.
Могу сказать, что соавторство - это интересно и весело, хотя и слегка утомительно, но опыт стоит того, чтобы продолжить и углубить такое сотрудничество.; )
Сам текст... впрочем - всё в шапке. Соавторы только искренне надеются, что кому-то это доставит столь же незамутнённое удовольствие, как и им самим.
Название: Долг чести
Авторы: Чиора&Коршун
Жанр:
Рейтинг: PG-13
Таймлайн: между первым и вторым сезонами сериала.
Персонажи: рейхсадмиралы в ассортименте, в основном Оскар фон Ройенталь, а также Ян Вэньли и Вальтер фон Шёнкопф
Аннотация: азартные игры и их далекоидущие последствия. А во всём, как обычно, виноват Оберштайн
Комментарий: посвящается увиденному на японском фансайте фику с саммари "письма Ройенталя на Изерлон", а также штампам соответствующего характера.
Ни один адмирал в процессе не пострадал.
Предупреждения: слэшные мотивы…в некотором роде.
читать дальшеВечер в «Морском орле» протекал как всегда. Играли в карты, обменивались шуточками и последними сплетнями, Айзенах с Фаренхайтом сражались в шахматы, а Оскару фон Ройенталю было скучно. Он зевнул.
Отчаянно хотелось чего-нибудь новенького, например – он даже задорно ухмыльнулся пришедшей в голову мысли – например, пригласить в офицерский клуб Оберштайна. Всё же тоже офицер. Да. И посмотреть, что будет, когда он проиграет пару-тройку рейхсмарок – говорят он скуп, да и как не быть скупым, с таким-то лицом. Или – Ройенталю даже жарко стало от предвкушения – сыграть с ним… на желание. Какое, пока непонятно, но ведь придумать – не так уж и сложно.
Впрочем, мелькнула мысль, что «новичкам везёт», но Ройенталь грубо заткнул рот голосу здравого смысла и занялся продумыванием желания, которое сыграло бы с Оберштайном шутку максимально злую, но не нарушающую закон.
За самонадеянность он в конечном итоге и поплатился.
Поскольку от желания, спокойно озвученного выигравшим Оберштайном на следующий день, волосы встали дыбом не только у Ройенталя, но и у всех присутствовавших – а генштаб на анонсированное «развлечение» собрался практически в полном составе.
«А вы, генерал-адмирал, напишете письмо на Изерлон. Яну Вэньли, – гад ползучий ухмыльнулся одними губами и уточнил: – Любовное. И посмотрим, что он вам ответит».
И, не дожидаясь ответа – который, впрочем, оторопевшие адмиралы вряд ли могли бы дать – он поднялся и вышел за дверь.
Адмиралы молча проводили его взглядами, а потом как по команде синхронно повернулись к неподвижно сидящему Ройенталю. Тот смотрел в одну точку с выражением человека, не ожидавшего от мироздания столь подлой подставы.
– Ну и дела, – озадаченно произнёс Мюллер.
– Долг чести, – пожал плечами Фаренхайт.
-- Да я его… – сообщил Ройенталь до странности ровным голосом, – Вот этими руками. Пристрелю.
Из последовавших далее эпитетов в адрес Оберштайна более-менее приличным было разве что «собака чешуйчатая».
– Кажется, ты всё-таки влип, – пробормотал Миттермайер, когда ругательства исчерпались, – Но если хочешь, мы тебе поможем. В смысле… не пристрелить, а написать, - уточнил, заметив появившийся в глазах приятеля нехороший блеск.
Оскар мрачно пробурчал что-то насчёт того, где и в какой обуви он видел такую помощь, понимая вместе с тем, что писать придётся – а значит, отказываться от содействия будет неумно. К тому же, в противовес возмущению наглой выходкой Оберштайна, в нём проснулось странное желание довести дело до конца. И будь, в конце концов, что будет.
– Ну, представь, что это… гм, фройляйн. У них ведь женщины в армии служат? Служат. Так что… – неуверенно посоветовал Вален, наблюдавший за сменой выражений лица Ройенталя, сопровождавшей мыслительный процесс.
Меклингер тут же вызвался быстро набросать портрет этой прекрасной фройляйн – для нужной степени концентрации.
– А что – очень даже симпатичная, – заметил Фаренхайт, разглядывая набросок на обратной стороне карты вин – на салфетке Эрнст рисовать категорически отказался, – Очень интересные черты лица… Экзотические, я бы сказал.
Мрачный взгляд разноцветных глаз устремился на него. Фаренхайт благоразумно заткнулся.
– Ну ладно, Оскар, хватит, а то мы начнём подозревать, что ты никогда не писал любовных писем, – задумчиво протянул Меклингер, пока Ройенталь рассматривал переданный ему «портрет» с преувеличенной сосредоточенностью.
– Вообще-то, я обычно говорю всё, что нужно в каждом конкретном случае, вслух, – пробурчал тот.
– Вот и скажи спасибо, что он не захотел, чтобы ты сказал это вслух по дальсвязи, - заметил Миттермайер.
И работа закипела.
Ройенталь хмурился, но «ваши губы, подобные цветку» отверг, поморщившись.
– Какая пошлость, – сообщил он.
Предложивший «пошлость» Биттенфельд обиделся и демонстративно замолк.
После «пошлости» в ход пошли «блестящие волосы цвета воронова крыла, которые так хочется гладить и пропускать сквозь пальцы» и счастливо пришедшие в голову Фаренхайту – из древнего, докосмической эпохи романса – «очи чёрные, страстные», «мерцающее в которых пламя заставляет забыть о доводах разума».
– Щёки, нежные как персик, – продекламировал далее Фаренхайт, размахивая карандашом в такт своим словам, словно позаимствовал у Меклингера дирижёрскую палочку.
– Стойте, Адальберт, – оборвал его Ройенталь. – Во-первых, по голограмме не видно, во-вторых, у мужчин такого не бывает.
– А вы сравнивали? – спросил тот с притворным интересом. Ройенталь предпочёл пропустить вопрос мимо ушей.
- Давайте не отвлекаться, господа, - обвёл он адмиралов взглядом, припечатав злосчастный портрет ладонью. Господа изобразили попеременно искреннее сочувствие и столь же искреннюю заинтересованность, и продолжили мозговой штурм.
– По-моему, хватит, – заметил Мюллер, когда количество эпитетов превысило допустимые параметры, – а то с вражеским адмиралом приключится какой-нибудь инфаркт.
– Была бы неплохо, – мечтательно хмыкнул Вален, – Сколько проблем решилось бы…
На стол оперативно накидали исписанных несколькими разными почерками салфеток, на одной из которых оказались даже стихи Меклингера «На портрет неизвестной»*, предоставив Ройенталю выбирать из вариантов самостоятельно – а заодно отсеяв самое неподходящее, потому что «красивой округлой груди» у Яна Вэньли точно быть не могло.
Потом переключились на достоинства тринадцатого Союзного флота, которые дались адмиралам значительно легче, собрали черновики и торжественно передали их мрачному Ройенталю, вместе с письменным прибором и пачкой самой качественной бумаги, которая только нашлась в помещении офицерского клуба.
Биттенфельд изобразил по столу барабанную дробь.
-- А обращение не продумали, – вдруг вспомнил Лютц.
– Любимый? – ехидно предложил Фаренхайт.
– Дорогой друг? – задумчиво почесал подбородок Вален.
– Думай, что говоришь, между прочим, – фыркнул Лютц, – Дорогой враг?
– Милый? – предположил Вольф.
– Пусть тебя Эва так называет, – не выдержал Ройенталь, – Прекратите смех.
– Адмирал Ян?
– Слишком официально.
– Уважаемый противник?
– Вообще неизвестно что.
Адмиралов Рейха было не остановить. они перебрали все возможные способы именования и в результате остановились на вполне нейтральном.
– Дальше что? – устало спросил Ройенталь.
– Когда я впервые увидел вас… – напомнил ему Фаренхайт, – а когда это, кстати, было?
– В четвёртой при Тиамат. Такое не забудешь, – сообщил Меклингер, – и Лоэнграмм ещё попытался скомандовать «Огонь!»
-- Действительно, пытался? При том, что под брюхом «Брунгильды» пристроился этот… – спросил Ройенталь.
– Кстати, адмирал, не находите, что данный инцидент надо отразить? – взгляд был преувеличенно серьёзным и внимательным.
Но никуда не денешься – пришлось…отражать.
– А теперь надо написать о том, что вы сделаете с ним, когда он окажется в ваших руках, адмирал Ройенталь, – Биттенфельд отсалютовал жертве «долга чести» бокалом белого вина, которое открыли и разлили «чтобы легче думалось». На его лице читались титанические усилия, прикладываемые, чтобы не расхохотаться в голос или же не описать подробно – что. Ни то ни другое Оскару фон Ройенталю категорически не нравилось.
– Пора заканчивать этот фарс, – произнёс он со всей возможной сдержанностью, прикасаясь пером к листу шелковистой бумаги с гербом заведения. И стараясь не смотреть на лица остальных адмиралов.
__________________
* - Впоследствии никто из исследователей творчества адмирала-художника не смог идентифицировать женщину, которой они были адресованы.
***
У Яна Вэньли был принцип – просматривать почту сразу после того, как проснулся. Утреннее настроение трудно испортить ещё сильнее какой-нибудь гадостью, а ещё оно позволяет относиться к выдающим нелады с орфографией письмам юных созданий не как обычно, а как те и заслуживают.
На этот раз, благо, посланий было всего две штуки.
Некий журналист прислал «для ознакомления» копию статьи, вышедшей в последнем номере «Вестника Хайнессенполиса – как будто им ещё не надоело обсасывать биографию одного конкретного адмирала, словно леденцы. Правда, в отличие от леденцов, Яну от постоянного обращения к его биографии исчезнуть не грозит – единственное, что как-то радовало.
Листок с сопроводительным письмом незамедлительно полетел в утилизатор мусора, а флэшку он всё-таки положил в ящик стола – на всякий случай.
А вот следующее письмо в коробке оказалось… и тут адмирал не поверил своим глазам. Отправлено через Феззан, отправитель – Оскар фон Ройенталь.
Ян протёр глаза. Убедившись, что зрение не обманывает, он повертел письмо в руках и прочитал на пришпиленной к нему сопроводительной записке: «Следов опасных веществ или приспособлений не обнаружено». Адмирал пожал плечами и, распечатав послание, начал читать.
Начало письма ничего страшного не предвещало:
«Адмирал Ян Вэньли», – писал имперский стратег и тактик с легкомысленным прозвищем «Ромео-после-шести», и адмирал поневоле позавидовал аккуратному почерку. Его собственный, не поминая чью-то мать, могли прочитать только Юлиан – в силу привычки, и Фредерика – уж неизвестно, в силу чего…
«Когда-то я узнал Вас, как человека исключительного ума и исключительной храбрости и полюбил за них, ещё не зная, как вы выглядите. Странное обстоятельство – я поневоле завидовал тем, кто находился на флагмане Лоэнграмма, будто не корабли, а они и вы сами были так близко, ближе, чем возможно. Прошли годы – и Ваш флот вновь и вновь показывает в сражениях доблесть, на которую вдохновляют Ваших людей Ваш ум и сила Вашего духа».
Ян недоуменно прищурился на слово «полюбил»… может быть, списать на трудности перевода? Но дальше шли такие эпитеты, что понять их неправильно смог бы только ребёнок – да и тот, скорее всего, не ошибся бы.
«Когда же я увидел Ваше лицо на голограмме, то больше не смог сопротивляться вспыхнувшей страсти, и моим самым сокровенным и жгучим желанием стало увидеть Вас лично, с надеждой, что когда-нибудь мне удастся прикоснуться к Вам, удастся узнать – так ли на самом деле мягки и шелковисты Ваши волосы цвета воронова крыла, и не показался ли мне огонь тайной страсти, мерцающий в глубине ваших чёрных глаз»…
Попытавшись представить себе адмирала Ройенталя, занятого лирическим созерцанием его собственного портрета, Ян потряс головой и ущипнул себя за запястье. «Нет же, вроде бы ребята Багдаша проверили эту…корреспонденцию на наличие веществ» - подумал он, хотя вещества могли поучаствовать в создании этого опуса и косвенно. Например, вдохновив автора на написание.
«Ни одна женщина никогда не станет для меня тем, чем стали Вы и мечты о встрече с Вами. Женщины глупы и несовершенны, они хотят от меня всего, но не получают ничего, а Вы – единственный человек, который мог бы рассчитывать на то, чтобы быть любимым мной. Но реальность безжалостно напоминает о себе, и мне остаются только жаркие сны – разве что однажды, когда я возьму Изерлон, моим самым драгоценным трофеем окажетесь Вы»…
Адмирал отложил письмо и выудил из кучи беспорядочно мечущихся в голове мыслей три более или менее дельные:
«Это чья-то глупая шутка».
«Это психологическая диверсия».
«Надеюсь, ни Изерлон, ни я этому извращенцу* не достанутся».
«Но всё же никто не запретит мне мечтать о том, что однажды вы окажетесь в моих руках, и никогда – ни днём, ни ночью – не пожалеете об этом, потому что я дам вам всё, о чём вы только могли бы мечтать. Однажды я обниму Вас, загляну в Ваши бездонные глаза, которые заставляют меня терять разум, сорву поцелуй с Ваших несравненных губ и заставлю Вас закричать от наслаждения, когда наши тела сольются в порыве страсти».
Слишком живое воображение мгновенно подсунуло ему Ройенталя, готового осуществить развратные намерения незамедлительно, и адмирал задумался, не стошнит ли от послания, навевающего такие дикие конструкции, утилизатор. Впрочем, утилизатор – машина неживая, его не тошнит… в отличие от некоторых адмиралов, по ощущениям уже приобретших отчётливо-салатовый оттенок.
Ян решительно поднял со стола листок и перевернул его. К счастью, на обратной стороне не оказалось новых откровений, поскольку адмирал сомневался, что его хватило бы на ещё одну порцию.
«До радостной нашей встречи. О. v R.»
Надо же, такая пакость с утра пораньше, и надо бы уточнить – действительно ли его и пакостника разделяют тысячи световых лет, или идиотская шутка пришла в голову кому-то из его собственных подчинённых.
Багдаш, вызванный по комму, подтвердил, что письмо, судя по составу бумаги и чернил, действительно пришло из Рейха. «По-видимому, отправлено в обход официальных каналов, но это всё», – заметил он, по счастью, не проявляя нездорового любопытства к содержимому.
Представив, что было бы, если бы подобную белиберду прочитали в феззанском представительстве Союза, адмирал побледнел и покраснел, хотя даже не думал, что такое возможно проделать одновременно.
Он задумчиво посмотрел на листок письма - свёрнутый и безобидный. Надо было отдать должное имперскому адмиралу – нелады с орфографией и письма поклонниц (от двенадцати до семнадцати, а порой чуть за сорок) со всех концов Союза ни в какое сравнение с этим не шли.
Тем более, что те, в большинстве своём, добираться до него не собирались... Впрочем, в деле с... – Ян покосился на письмо – поклонником или шутником, – ему мог бы помочь более сведующий человек.
Вальтер фон Шёнкопф оказался в комнате отдыха, в просторечии именуемой «логовом розенриттеров». На просьбу зайти – «как будет минутка» – тот отреагировал незамедлительно, объвившись буквально через пару минут, когда Ян только едва успел привести лицо в порядок. Видимо, несмотря на старания Яна сделать тон просьбы как можно менее нервным, нечто скверное всё-таки можно было почуять.
– Генерал Шёнкопф, вы, кажется, хорошо разбираетесь в… любовных делах? Мне в руки попал… довольно странный документ, который… хм, – он к ужасу своему почувствовал, что вновь краснеет и решил, что всё же не сможет высказаться вслух, – и мне нужно, чтобы вы помогли мне понять, что с этой… штукой… делать дальше.
Шёнкопф пробежал письмо глазами и ошеломлённо посмотрел поверх злополучного листка на непосредственное начальство. Ян невольно сглотнул, приготовившись к худшему. Но Шёнкопф только усмехнулся, сворачивая листок.
– Не стоит принимать эту писанину всерьёз. Серьёзных последствий она точно не будет иметь. Вы ведь, конечно же, не намерены отвечать?
Ян пожал плечами, с которых только что свалился ненужный камень.
– Чтобы на это ответить, надо быть ещё большим психом, чем написавший. Да и вряд ли у меня получилось бы написать так, чтобы убедить его в том, что не следует предпринимать…поползновений, - он поёжился, ещё раз представив эти поползновения в красках и звуках. - Кратко и доходчиво.
Шёнкопф удовлетворённо хмыкнул.
- В этом действительно нет необходимости.
…И только решив, наконец, отправить послание в утилизатор, который не тошнит, Ян понял, что генерал… то ли спровадил его туда собственноручно и незаметно, то ли, забывшись, унёс с собой.
Но он не стал над этим долго размышлять, пожелав себе забыть это «любовное послание», как страшный сон.
_____________________________
* - Терпимость Яна, ограничившегося только вполне цензурным термином, относящимся скорее к намерениям на свой счёт, чем к чему либо иному, достойна уважения.
***
Оскару фон Ройенталю была не вовсе безразлична его репутация. Поэтому, когда последствия распития белого вина и более крепких напитков – прошли, а возможные последствия написанного и отправленного послания – слава Одину, что хватило ума не послать …это… по официальным каналам, на проверку в обоих представительствах – дошли до органов высшей нервной деятельности, Ройенталю стало ощутимо нехорошо. Тем более, что адмиралу от природы было свойственно богатство воображения.
Временами, когда в ожидании ответа становилось нехорошо совсем, он запирался в особняке и напивался в гордом одиночестве, мрачно размышляя о собственном моральном падении. Но в этот раз его отвлёк от неблагодарного занятия Миттермайер.
Появившись в доме, он оглядел приятеля, опрокидывающего очередной стакан, сочувственным взглядом и заявил:
– Во-первых, я бы на его месте отправил то, что мы понаписали, в мусоросжигатель и забыл. Во-вторых, если бы это кропание перехватили по дороге – то последствия бы уже были. В-третьих, прошёл месяц, а ответа ты не получил – так, думаю, и не получишь. Так что…
И Двойная Звезда отправилась прямиком в «Морской Орёл», где и возникла идея напиться уже в честь того, что ответ вряд ли будет получен. Распитию крепких напитков господа адмиралы были готовы предаться в любое время – был бы достойный повод. А этот как раз и был сочтён таковым.
– Что отмечаем? – спросил опоздавший Меклингер.
– Ройенталю не пришёл ответ от адмирала Яна, – сообщил ему Вален.
– Вынужден вас огорчить, – нерешительно сказал адмирал-художник, – дело в том, что мой поставщик сказал, что, не зная, где найти адмирала Ройенталя, лучше передаст мне письмо, которое его попросил доставить на Один один знакомый…
Ройенталь грозно поднялся из-за стола, но равновесия не удержал и был подхвачен более трезвым Миттермайером. После чего, посмотрев в упор на Меклингера, почему-то спросил:
– Поставщик чего?
– Это совсем неважно,* – махнул тот рукой, потом вытащил из кармана письмо и передал Ройенталю. Он вцепился в документ, чувствуя, как по спине заранее стекает холодный пот, но всё же мужественно вскрыл его.
– Читайте вслух, – потребовал Биттенфельд, широко усмехаясь. Но Ройенталь его проигнорировал и быстро пробежал послание глазами, недоуменно покосившись на оттиск печатки с эмблемой розенриттеров.
«Адмирал Оскар фон Ройенталь!
Ознакомившись с вашим посланием, должен уведомить вас, что за подобные желания по отношению к моему командиру, при личной встрече – если она случится – отрежу вам по кусочкам всё, чем вы думали при написании письма – и это будет не голова – а глаза повыковыриваю на украшения. Но к адмиралу Яну вы не приблизитесь и на расстояние бластерного выстрела.
С уважением Вальтер фон Шёнкопф, корпус розенриттеров, бригадный генерал»
Ройенталь смял письмо в кулаке.
– Это нельзя зачитывать, – пробормотал он, чувствуя, что алкоголя в организме всё-таки недостаточно для полного безразличия к подобному, и от бросившейся в лицо крови он краснеет так безудержно, как вряд ли когда-нибудь удавалось всем тёмным шатенам вместе взятым.
– Нет уж, давайте сюда, – произнёсли, кажется, сразу несколько доблестных рейхсадмиралов.
– Иначе мы подумаем, что адмирал Ян ответил вам взаимностью, – нехорошо усмехнувшись, подхватил Адальберт.
Даже Миттермайер, сидевший рядом, с любопытством смотрел на проклятую корреспонденцию.
Упорно вглядваясь в столешницу, которая не могла ничего сказать или показать, Ройенталь бросил письмо в сторону – как бы предлагая ловить, если так интересно.
Над «трофеем» адмиралы столкнулись головами, а затем, как по команде, посмотрели друг на друга. Выражения лиц у них были до крайности ошарашенными.
– Ну и дела, – сказал, наконец, Мюллер – совсем как в начале всей истории.
– Можно подумать, что этот… Шёнкопф ревнует, – ехидно заметил Фаренхайт.
«Будем надеяться, меня никогда не отправят брать Изерлон», – обречённо подумал Оскар фон Ройенталь, наливая себе в некстати опустевший стакан ещё виски.
___________________
* - вопреки могущим возникнуть подозрениям, Меклингеру просто присылают ноты новых произведений союзовских композиторов.
@музыка: какая уж тут музыка...
@настроение:
@темы: посмеяццо, мыслеизвращения, Легенда, новости, фикрайтерство
-
-
14.10.2011 в 00:35-
-
14.10.2011 в 00:39-
-
14.10.2011 в 00:43You made my day.
-
-
14.10.2011 в 00:56Это трава!
А ведь всё началось просто с попытки представить - КАК.
E. Nigma
Нам очень приятно)) И авторов, разумеется, можно любить в дженовом смысле - может, они тогда ещё что напишут.
Ян/Ройенталь - вообще самый безобоснуйный из популярных в японских интернетах пейрингов. Ну вот мы и... в меру своей испорченности. ;J
Альре Сноу
Рады стараться
-
-
14.10.2011 в 01:02-
-
14.10.2011 в 01:26-
-
14.10.2011 в 02:14-
-
14.10.2011 в 08:36Я уволок к себе, если ты не против =)
~Pinch of Madness~,
Рада, что вам понравилось =)
E. Nigma,
Соавторов можно дженово любить =)) Спасибо =)
Альре Сноу,
Спасибо =)) За made day особенно =)
~Pinch of Madness~,
В японете много пейринга Ройенталь/Ян - я кое-что из арта даже публиковала в картиночных флэшмобах. Шёнкопф/Ян произошёл из англоязычного драббла, которым соавтор меня пытался потроллить.
Чертополох**,
Мы после вашей "Свалки" тоже вылезали из под стола и столика, так что, имхо, не стоит так преуменьшать свои заслуги =))
Arme,
Нет, я думаю, госпожа Ян тут ни при чём =)
-
-
14.10.2011 в 08:58-
-
14.10.2011 в 09:49-
-
14.10.2011 в 11:07Это правда чудесно )))
-
-
14.10.2011 в 11:43Больше ничего сказать не могу, несмотря на то, что с трудом, но вылезла из-под стола...
-
-
14.10.2011 в 12:29Попал Ройенталь, ничего не скажешь. Впрочем, он сам себе вырыл яму)))
-
-
14.10.2011 в 12:30Соавторы, вы жжете!
Это шикарно!
Бедный Ройенталь...
-
-
14.10.2011 в 12:39-
-
14.10.2011 в 12:44Первым моим вопросом, когда я увидел в японете roiyan было "but HOW?!".
Лезть и переводить - не уверен, что буду, даже из спортивного интереса, а вот ответить подобной формой - самое оно.)
А Шёнкопф/Ян - как уже фройляйн сказала, на англоязычном ЖЖ-сообществе увидел. В виде драббла. По-английски я, всё же, читаю более-менее. Но этот пейринг, в отличие от предыдущего, меня хотя бы не удивил.
Чертополох**
Ваша Свалка - отдельно замечательное явление.
Arme
А почему именно любовное послание?.. Я, признаться, даже не знаю, что мог придумать Ройенталь в качестве каверзы.
E. Nigma
А ещё это безобразие вписывается в канон.
Ильхар
AnnetCat
Алгиз
Спасибо
Чертополошина
Юмор сочиняю редко, и с точностью его убойную силу оценить не могу.)
Попал Ройенталь, ничего не скажешь. Впрочем, он сам себе вырыл яму)))
С имперскими спецслужбами лучше не связываться, что да, то да.
~Мари
Да что с ним сделается, с Ройенталем))) Не такая уж слабая у него нервная система.
А вот няшные одмералы, оказывается, такие тролли местами. Биттенфельд - толстый тролль, Фаренхайт - тонкий...
-
-
14.10.2011 в 12:53-
-
14.10.2011 в 12:55с первопричиной стеба ознакомиться можно?
Я, кажется, где-то сохранял ссылку на тот сайт с фанфиками на ниппонском. Если найду - пришлю.)
Адальберт фон Фаренхайт та еще язва))))
Как-то он неожиданно таким получился, но это как-то вхарактерно выглядит.
-
-
14.10.2011 в 13:02Хорошо что Фаренхайт хорошо воспитан и не стал дальше стебаться над товарищем. Хотя- мог бы))))
-
-
14.10.2011 в 13:16С научным интересом лучше в скайп, если что.)
Мог бы, мог бы... но ещё он понимает, что злить Ройенталя не стоит дальше определенного предела.))
-
-
14.10.2011 в 13:20А Хильда на авке прелестна))
-
-
14.10.2011 в 13:27Боевые дрессированные тараканы.
Хильда на авке прелестна))
Сам любуюсь.) Суровая жизнь крэкошиппера такая суровая.
-
-
14.10.2011 в 13:33-
-
14.10.2011 в 13:35*представил себе одновременную атаку всего этого инсектопитомника и умир*
-
-
14.10.2011 в 13:42-
-
14.10.2011 в 15:37-
-
14.10.2011 в 15:48-
-
14.10.2011 в 20:14-
-
19.10.2011 в 18:03бедный Ройенталь
-
-
19.10.2011 в 18:04Мы старались.))
Не рой другому яму - сам в неё попадёшь.