В минуту передышки.

[Grey Kite aka R.L.]

Вспомнил, что не выложил свои тексты с Драббл-Феста по Арде, с последнего завершившегося макси-круга.

Авторство было объявлено, однако я тогда, в начале июля, решил дождаться "штампиков" (поскольку так получилось, что мои работы несколько неожиданно получили призовые места в соответствующих номинациях).
Однако, так и не дождался, следовательно - публикую тексты просто так, единым постом.

Название: Духом и плотью
Персонажи: Мелькор и несколько валинорских эльфов
Размер: 1132 слова
Рейтинг: PG
Жанр: общий
По заявке: Т1-1/Т10-1. Мелькор, кто угодно из рожденных. Объяснять разницу между восприятием мира телом и "обнаженным", не воплощенным духом, уделяя внимание тому, что в том и другом случае воспринимается как интимная дистанция; третье исполнение.

– Неужели никто из Валар не говорил с вами об этом?

Мелькор обвел слушателей взглядом. Совсем немного их собралось – все же эльдар, хоть и было объявлено в Маханаскар, что Силы Мира прощают отступника, не торопились вступать с ним в контакт. Видимо, еще хранила их память песни и сказки времен жизни у Куйвиэнен – или что-то более глубокое, передавшееся даже тем, кто был рожден уже в Валиноре. Лёд приходилось ломать медленно и аккуратно, но старания могли стоить того. О, он, Мелькор, никогда не ставил перед собой простых задач.

"До чего же они глупы, – подумал он, – мои братья... и даже сёстры, – вспышка-промельк мысли об Элентари. – Могли поверить, будто я откажусь от стремлений, желаний – от всего! Нет, если не удалось одолеть их в сраженьи на равных, то иные пути не закрыты"

Мелькор улыбнулся – слушавшие его эльдар могли бы думать, что улыбка Вала предназначена им, но улыбался он только собственным мыслям. И умей они тогда распознавать оттенки подобных эмоций, то испугались бы. Но такому рожденным в Валиноре ещё предстояло научиться. Сейчас же...

Темноволосый эльда покачал головой.

– Нет, Мелькор. Но говорят они, что нам много не постичь, и что помнят они – слишком различна наша природа.

Вала тщательно изобразил удивление.

– Разве мои братья не должны стремиться к тому, чтобы лучше понимать вас, воплощенных? И разве это возможно, храня от вас тайны?

Он покачал головой. Темноволосый переглянулся со своей среброволосой подругой – оба были явно из нолдор, и это следовало учесть. Нолдор, похоже, наиболее перспективное направление для его стараний. Подросток с золотыми волосами нахмурился, хотя на его лице недоверчивость боролась с интересом. Не понять, кто он – ванья? или плод одного из смешанных браков? неважно сейчас. Мелькор вернулся к беседе.

– Я глубже облекся в плоть, чем иные из братьев и сестёр. И всё же...

– Ты расскажешь нам, Мелькор? – темноволосый вскидывает голову, в глазах – любопытство. Любопытство – такое...обоюдоострое оружие, но они ведь ещё незнакомы с подобным оружием. До поры, до времени.

Мелькор кивнул, наслаждаясь тем, как завладевает вниманием – как сходятся на нём взгляды. Ощутил себя центром слабо дрожащей сети, паутины, невидимой несовершенным зрением воплощенных – но он, Стихия, ощущал её зримо и мог даже коснуться. Слушатели в этот миг могли видеть, как пальцы Мелькора пробежали по воздуху, словно по струнам неведомого музыкального инструмента. Они – мелодия этого инструмента, часть Музыки, сами того не сознавая, лишь зная разумом, да и то потому, что кого–то из них тому научили Валар. Но музыке и нет нужды знать о том, кто ведёт её – надобно лишь подчиняться.

– Вы прекрасны, вы – совершенные создания Арды, её Старшие Дети, – он позволил себе лёгкую, снисходительную улыбку. – Но всё же рождены в плоти. И плоть влияет на вас, на строй вашей мысли и понимание мира. Плоть – влияет, – повторил Мелькор, – а те, кто начал бытие в чертогах вне мира, не знали её до начала Арды. Непосредственное восприятие сути заменяло нам зрение; возможно, поэтому братья и сёстры мои не всегда могут различить, что же движет вами – скрыт ваш дух, если только по несчастью не окажется в Мандос. И невозможно повредить духу – разве что ранить словом песни, и глубоки те раны, бесспорно. Но не таковы, как ваши. Я глубже иных Валар облекся в плоть, – произнес Мелькор выразительно, жалея, что нет у него сейчас с собой острого предмета, для общей наглядности, – и даже кровь у меня может идти, но боли, подобной вашей, никто из нас ощутить не способен. К благу или к несчастью судил так Отец, – и Мелькор про себя усмехнулся тому, что поминает в подобных обстоятельствах Отца.

– Мелькор, это нам ясно, – кивнула среброволосая нолдэ. – Благодарю...

– О нет, дева, я не закончил. Есть одна вещь... А именно – любовь, – быстро выскользнуло через силу произнесенное слово, о чем, разумеется, нельзя было дать догадаться слушателям.

На щеках нолдэ проступил слабый румянец, она замолкла, и её вопросительный взгляд в сторону темноволосого спутника – а также напряжение в воздухе, подобное дрогнувшей нити, – окончательно убедили Мелькора в забавной природе уз между этими двумя. В глазах золотоволосого подростка тоже что-то мелькнуло – но слишком быстро.

Темноволосый нолдо решительно сказал:

– Продолжай, Мелькор.

Остальные молчали.

– Дух соприкасается с духом ближе, чем в объятиях, занимая одно и то же место во времени и пространстве. Что мыслит один – мыслит и другой, но нет упорядоченности в том, а только всё сразу, и звук, и свет, и движение. Каждый может по желанию любить так каждого, нет к тому преград и препон. Ибо Отцу то угодно.
Но и привязанности такого рода не столь сильны, как узы, связывающие тех из вас, кто желает... желает брака с другим. Жаль, что Валар не рассказали вам этого. Я же не стану таиться перед теми, кого хочу познать.

*

...эльдар уходили от беседки, где разговаривал с ними Мелькор, в молчании – что именно думали они в этот миг, Вала не мог распознать. О, будь в очередной раз проклята эта ловушка Отца, средства справляться с которой пока столь несовершенны!.. Но зерно рано или поздно даёт плоды. Он будет говорить ещё – и с этими, и с иными.

Пока недоверие к Валар не укрепится в сердцах Аманиар.

Мелькор расположился в беседке ещё удобнее – поскольку ему это нравилось. Ему нравилась плоть. Та самая плоть, на которую и самонадеянные братья и сёстры, и их наивные воспитанники привыкли обращать не слишком много внимания. Плоть, которая по мыслям их должна знать своё место. Что же, что плоти – своё место, Мелькор был вполне согласен. Только видел это место совершенно иначе.

"Плоть, – думал он. – То, что она даёт, столь же богато, если только дать себе вдуматься. Дать проникнуть в неё и сделать своей – на это точно трусливые Валар и майар никогда не пойдут. Лишая себя огромнейшей доли власти – а именно за власть над явленным миром мы спорим. В горних чертогах было прелестно наслаждаться...общением, которым тогда не брезговала и гордая Варда, только вот среди воплощенных – в плоть облаченных, намертво, не как в одежду – я принял другие правила.".

В Валиноре Мелькору было труднее – почти невозможно – проникать вглубь материи, не давала сила тех, кто создавал Благословенную землю. Но оставались живущие. Могущие лишать жизни друг друга или обладать друг другом на ложе – как минимум. И то, и другое есть тот инструмент подчинения, который может сработать.

А для начала – зависть к духу, показ возможностей, которые действительно, а не лишь на словах, закрыты для им подобных – пропасть между ними и Валар, которые, что ни говори, были правы, не раскрывая всего и сразу, ибо сведения бывают губительны, как отрава, в не тех руках или в неподходящий момент.

И эльдар будут отравлены, отравлены в должной мере. Музыка, подчиняющаяся тому, кто имеет в ней часть – уже наибольшую. И он будет ждать, упорно и терпеливо, пока плоть и жажда всё же не возьмут верх над духом.

Пока не придёт время научить этих детей Валинора – как любить и как убивать, неистово наслаждаясь. Он станет им в этом сначала братом и наставником, а затем – владыкой. Ибо сила его духа столь велика, что обеими руками держит он – и возможности духа, и возможности плоти. Он, Мелькор, в мощи восставший и восстающий вновь каждый миг.

И свет Дерев в час Смешения озарил его перерезанное усмешкой лицо.


Название: Наместник
Размер: 968 слов
Жанр: общий, AU
Рейтинг: G
По заявке: Т7-47/Т10-35. Арагорн преждевременно умирает после воцарения. АУ, NH
Примечание: сначала мне, как водится, захотелось написать политический джен. Но потом написалось это. Видимо, в том числе и потому, что я очень давно не перечитывал "ВК".

"...так и не узнал никто, что же это было в действительности – яд, или черное колдовство, или одна из южных болезней, для которых у нас не знают названия, но государь наш Арагорн прежде срока скончался, не успев даже распорядиться о будущем.
Народ гондорский заволновался, ибо еще даже пяти лет не минуло от победы над Мордором, и враги наши могли осмелиться поднять голову. Страна, где сильные грызут друг другу горло за власть, быстро слабеет как целое, и в какой-то миг казалось, что Гондор постигнет та же судьба.
Но воистину благо для всех, что светлая государыня Арвен носила уже под сердцем дитя..."

*
Перо скрипело по бумаге – склонившийся над столом Наместник работал. Солнечный луч, падающий наискось из приоткрытого окна, скользнул по его сосредоточенному лицу, будто ненароком погладил. Наместник даже и не заметил этого.

Правитель должен не только восседать во главе стола и вставать во главе войска, если потребуется. Правителю необходимо еще многое, и человек, в юности немало времени уделивший изучению летописей и прочего содержимого Архивов, хорошо это знает. И надеется научить этому юного сына короля, когда придет время.

Наместник только хранит престол королевства.

Хорошая должность, хотя лучше бы, по мысли Наместника, не оказалась необходима так быстро. Он желал бы так и прожить остаток жизни в Итилиэн – но долг требовал. И Наместник подчинился. Он не мог поступить иначе.

Он помнил тот Совет, где решалась судьба королевства – и помнил свой неожиданно вставший высокой волной страх, что договориться не выйдет. Летописи, прочитанные в юности, говорили в том числе и о междуусобицах, губительных для государств. Но в тот самый миг, когда волна эта замерла, готовая обрушиться вниз – когда встали друг напротив друга благородные, знатные, доблестные, ощущающие себя в равном праве – в зал совета вошла она. Светлая государыня, королева Арвен, дочь Элронда.

Возможно, в её голосе не было чар – возможно, мелодичности и нелюдской красоты самих по себе хватило, чтобы затронуть глубинные струны их душ. Но даже те, кто слегка опасался эльфов, поверили. Конечно, родится дитя – непременно мужского пола – и до той поры да царствует королева, и да помогает ей в этом Наместник, и да будут они хранить власть до вступления наследника в возраст. И да не посмеет никто усомниться в их праве.

Конечно, Наместник помнил и то, что этого не могло хватить полностью. Даже чары – если то были они – имеют свойство слабеть. Но критический момент минул, и трудности, встававшие перед ними позже, являлись только трудностями, которые можно преодолеть. Он был благодарен государыне Арвен за это – и не только за это. Её помощь пригодилась в первые месяцы правления, когда Наместник еще не чувствовал такой уверенности, с какой сейчас решает множество уже рутинных дел.

Наместник отложил перо и прикрыл глаза. Образ Арвен сейчас жил только в памяти – или в виде отблеска на лице юного Эльдариона.

Он до сих пор где-то в глубине души не мог смириться с тем, как всё произошло.

*
Государыня вошла бесшумно – как умеют только эльфы. Даже на последних сроках ожидания ребенка Арвен не теряла изящества и красоты, как случается с некоторыми женщинами людей.

Он читал послание от какого-то харадского князька, отхватившего в часы смуты земли на границе, ранее подконтрольные Мордору – и теперь похваляющегося перед Королевством. Эти угрозы могли бы быть даже смешны, как и напыщенная форма изложения, однако от них тоже не следовало бездумно отмахиваться. Но Наместник отложил письмо, почувствовав взгляд королевы.

– Я должна сказать тебе, Фарамир, – произнесла Арвен негромко.

Он поднял глаза в ожидании.

– После рождения сына оставаться здесь я более не стану. Слишком в тягость мне жизнь после смерти мужа, и только долг перед новой жизнью держит меня. Не препятствуй мне уйти в Лориэн – я усну, и, если будет на то милость Валар, соединюсь с ним в судьбе вашего народа, или же последую тем путем, который сужден для эльфов.

Слова были сказаны почти что буднично, и тем весомее был их смысл.

– Но как же так... – из Наместника он на мгновение стал растерянным юношей. У короля Гондора не будет ни отца, ни матери – это было почти невозможно себе представить.

– Ничего не случится, – покачала головой государыня. – Ничего из того, что я вижу по твоим глазам, – она бы могла сейчас улыбнуться, показалось Наместнику, но то было выше её сил. – Если бы могло, то я задержалась бы. А ты, Наместник Гондора, слишком низкого мнения о самом себе.

Наместник словно почувствовал теплое касание, как будто попытку дотронуться до его души и что-то там оставить – на память.

– Позаботься о моем сыне, как о своем, – Арвен положила ладонь ему на плечо, и нельзя было точно понять, просьба это или мягкий приказ.

– Да, госпожа моя, – Наместник склонил голову и приложил руку к груди со стороны сердца. Больше ничего ему не оставалось.

*
"...ныне же в Гондор пришли процветание и мир, пусть и хрупкие поначалу. Долг наш есть сохранить их для будущего короля, что будет властвовать уже так, как должно – правом древней крови и крови высоких владык"..

*
Скрипело перо. Наместнику многое пришлось сделать – недаром в его волосах мелькает преждевременная седина. Но результатом своих трудов он всё более и более оставался доволен.

На границах было спокойно, и внутри Королевства установилось так необходимое равновесие. Наместнику никто не мог больше говорить, всё ли он делает правильно – но подтверждение своей правоте он искал в последствиях решений, а еще – во взгляде жены, в улыбках дочери и воспитанника.

Он отложил перо, поставив последнюю точку.

Необходимо озаботиться поиском учителей для Эльдариона. Решить, наконец, вопрос с поселенцами Арнора. Понять, насколько правдив донос на наследника одного из знатных родов – и не доносчик ли пытается расштатать сложившееся. Определить новый налог на торговые операции с Востоком.

Наместник потер висок. У правителя древней крови получилось бы легче, он был в этом уверен. И его регенство вряд ли можно будет считать эпохой стремительного взлета и славы. Наместник хорошо это понимал.

Но у наследника древней крови, будущего государя Эльдариона, на днях выпал первый молочный зуб. Еще многие годы должны были пройти, прежде чем восстановится истинный порядок вещей, и лишь бы только хватило времени и сил справляться до этого срока.

Летописи же будут писать потом.


Название: Перед концом
Персонажи: Индис Калимэ, Мириэль Сериндэ
Размер: 914 слов
Рейтинг: G
Жанр: драма
По заявке: Т6-27/Т10-19. Накануне Новой Музыки - Индис и Мириэль. G, NH, ключ - "Я знала, что так будет, но остаться не могла (Мириэль)".

Мир меняется. Она чувствует это. Мир стоит на пороге чего-то нового, неведомого им – только смутно предощущаемого.
Она чувствует и словно придавлена этим чувством – воздух дрожит и наполняется почти осязаемой тяжестью, и тишина всё чаще кажется слишком плотной, до звона в ушах. Мир меняется; это должно принимать со спокойствием, ведь Валар всегда говорили – эта Арда конечна, однажды наступят иные дни. Но ей... страшно?
Индис обхватывает себя руками за плечи.
Ей страшно, но страх сам по себе – не зло. Слабость, непонимание, что угодно, что может стать злом – но не зло.
Просто страх лишает покоя.
За долгие годы – бессчетные – она привыкла к отсуствию изменений. Даже печаль может стать привычной, даже замкнутость в себе и серая вуаль на золотых волосах – знак слишком сильной любви и слишком многих потерь. Надежда тоже привычна, та самая, родившаяся вновь с возвращением одного из младших внуков, пусть даже такое возвращение до сих пор осталось едва ли не единственным.
Индис опускает голову.
Она так привыкла ждать, но скоро все ожидания окончатся.
Потом – неизвестность.
И именно неизвестности, неопределенности боится Индис, всегда знавшая, что ей делать и что чувствовать. Не потому, что так повелели Валар, Единый или родня – просто зная, в силу своей природы и склада души.
Индис стоит неподвижно, слушая собственный страх.
Через долю мгновения она кивает, приняв решение – прислушавшись и к остальному в себе – и ноги будто сами несут её в Лориэн. Индис заходит под сень золотистой листвы – листва шуршит, от неё веет прохладой и всепониманием – и двигается дальше по знакомой тропе. Тропа приводит её на небольшую поляну, где сидит сейчас, склонившись над вышиванием, другая женщина.
У вышивальщицы серебристые волосы, не заплетенные в косу или иную прическу, и серое свободное платье. Вдобавок к этому она боса.
Она прислонилась спиной к стволу дерева и сосредоточена на работе, так что не сразу замечает Индис.
Но замечает. И поднимает взгляд.
Индис всегда было неуютно от этого взгляда, но Мириэль – Фириэль Сериндэ – смотрит спокойно, без гнева или иных чувств. Чувства в ней словно бы умерли, но не возродились к жизни, когда сама Мириэль была отпущена из Чертогов.
Индис подходит ближе и садится рядом, обнимая колени.
Мириэль не прекращает работы ни на мгновение, её игла движется проворно, и можно следить за этим движением, различая, как постепенно оживает рисунок – Индис не было дано изображать живое. Ей легко молчать рядом с той, кто должна бы казаться соперницей, но не кажется уже слишком давно.
– Тебя гнетет что-то, Калимэ? – нарушает хрупкую тишину голос Вышивальщицы.
Индис кивает, и Мириэль не может этого видеть, но всё же видит каким-то образом.
– Мир меняется, – говорит она.
– Мир меняется, – эхом отзывается Индис, – и я ничего не знаю о том, что дальше.
Игла движется проворно и мерно.
– Знать, что дальше – не всегда благо и радость, Калимэ.
Мириэль после возвращения и доныне – помощница Вайрэ. Индис известно это, и всегда она принимала знание как должное, но только сейчас, следя за проворной иглой, уверенно создающей образ – словно кто-то незримо водит рукой вышивальшицы – она понимает, что это может значить.
– Ты умеешь видеть так, Сериндэ? – в голосе звучит удивление.
– С детства, еще в Смертных землях. Говорят – мне говорили потом, уже здесь – это редкий дар. Такие рождались и после... я их не помню, хотя они тоже помогали госпоже Вайрэ. Я работала над гобеленами об Исходе, – говорит она, словно бы между делом.
А Индис всё смотрит на неё. Мириэль выглядит спокойно и отрешенно, полная знания о случившемся в прошлом горе.
Горло Индис словно сдавливает, и слова выходят из него через силу:
– То, что случилось – было тебе известно? Еще до рождения твоего сына? Почему... почему ты тогда не осталась?
Индис говорит это, даже зная, что лишилась бы счастья, лишилась бы возможности родить дочерей и сыновей, увидеть прекрасных внуков – но она думает сейчас не только лишь о себе, а о всех аманэльдар, а также о том, что возлюбленный её Финвэ – мог бы жить. Даже если не с ней.
– Я знала, что так будет, – кивает Мириэль, не поднимая взглядя от вышивания. – Но остаться я не могла.
– Но ведь всё, что случилось...
– Нельзя сказать, было оно к худу или к добру, в конечном счете. Даже Валар это неведомо, а я могу видеть, но не судить. Только Эру, возможно, – голос Мириэль тих и спокоен.
–Но ведь всё... – повторяет Индис почти что шепотом.
– Всё, что случилось, случилось. Можно сказать, что ты поддалась Искажению – и что даже твои дети и дети твоих детей только уравновесили силу этого Искажения. И что я поступила неверно, поддавшись боли – не желая быть среди вас. Но я видела. Я не смогла найти в себе сил вернуться или не уходить. Я просто видела. Если я видела – это было не против Замысла. Это могло быть нужно. Теперь ты понимаешь, почему я не держала зла на тебя, Калимэ? – спрашивает Мириэль после мига молчания.
Индис хотела бы, может, ощущтить ненависть – но не находит её в себе.
– Ты... думаешь, что узнаешь после? И потому не боишься неизвестности?
Мириэль качает головой. Тень улыбки скользит по её губам на неестественно-спокойном лице.
– Не думаю. Надеюсь. Он милостив. Даже ко мне, слабой для дара, возможно.
– Да, милостив. Но ты всё же несколько иначе смотришь на вещи, Сериндэ.
Мириэль молчит.
Она слишком устала, чтобы чувствовать страх или что-то иное.
Они сидят рядом в тишине, и Индис по-прежнему чувствует тяжесть воздуха на своих плечах, как и страх – но неизвестность рядом с Мириэль пугает её уже меньше. В неизвестности можно тоже найти уверенность, есть знать, как искать, если посмотреть на вещи немного иначе. Она может хотя бы попробовать.
Индис глубоко вздыхает.
На вышивке Мириэль всё яснее проступает картина – на удивление, без всякого явственного присутствия Воплощенных: врата Чертогов и сияющая высоко над ними Звезда. Последнее, что может видеть Вышивальшица – до черты.

@темы: Арда, фесты-конкурсы, фикрайтерство

Comments

[Erich_F]

Ты очень здорово раскрываешь сложные темы. Мне нравится.