Выменял совесть на инженерный калькулятор во втором классе начальной школы(С)
Я просто вспоминаю.
...он хотел умереть сам, по своей воле. Эвтаназия - законная или не совсем; я только молча кивнул матери, когда она приняла собственное решение. Я не вправе осуждать её ложь-во-спасение - я был не вправе, поскольку основная ответственность ложилась на её плечи. Не на мои, значит, моё отстранение от проблемы было просто фактом. Но он хотел умереть сам. И я, зная об этом, попрощался с ним - насовсем, отпуская всё, что ещё оставалось внутри. Осенним вечером в Новокузнецке. Я осознал, что у меня больше нет отца - у меня есть только память о нём, и в памяти есть добро и зло, а что перевесит - покажет время. Мне было больно, но я не требовал, не просил и не ждал жалости, поскольку в ней нет смысла.
А сейчас - его действительно больше нет. 15 апреля биологический носитель прекратил своё существование. Я смотрю на электронную копию свидетельства о смерти и не чувствую ничего.
Только любопытство - лёгкое - осуществила ли мать его желание. Крематорий и прах на ветру?.. Скорее всего, нет. Она захотела сохранить что-то для себя - она всё-таки любила его, а любовь пробуждает чувства собственника. Впрочем, я не верю в то, что для биологического тела есть какое-то значение - просто об этом он говорил, ещё когда его разум был ясен. Когда тень болезни только едва коснулась его... или даже раньше? Я не помню, когда он упоминал об этом в последний раз - но первым точно было одно из наших посещений кладбища.
Кстати, эти посещения я никогда не любил.
Когда мне было пять лет, я сидел на балконе. Лил дождь, а я просил у мира, чтобы этот дождь не кончался ещё дольше, чтобы вода залила дома по окна первых этажей. Это было бы не только забавно - это позволило бы мне не ехать на кладбище. Я не боялся мёртвых... и не боюсь. Это только тела. Но мне было тягостно стоять там и слушать, как говорит отец, как он подталкивает меня к могилам и обращается к мёртвым своим родителям, словно бы думая, что они могут услышать. Отец, который всегда ехидно шутил на религиозные темы и не упускал случая пройтись по некоторым "гумманитариям"... некоторая нелогичность, ощущаемая мной ещё в раннем возрасте. И было тягостно обмирать от страха - эмпатия, что делать, а в детстве и особенно от родителя слишком трудно ставить щиты - чувствуя, как отец ищет дорогу к этому участку и у него сжимается сердце: вдруг опасный склон всё-таки обвалился или сломалось старое дерево, и теперь могил больше нет? И тягостно было добираться потом до "материнского" участка и слушать, как она под явным отцовским давлением что-то вспоминает о собственной родне. Моя скрытная мать. Что я, в сущности, знал и знаю о ней?.. Очень мало; меньше, чем об отце. Практически чужой мне человек - мы сошлись уже после моего раннего детства на почве того, что могли рассказать друг другу, но не отцу. Страшно было, когда я в первый раз услышал, как ей может быть тяжело - мне было лет двенадцать - и первой реакцией было "нет, нет, нет!". Функционал - часть семьи и никак иначе, ведь "мы, трое"... и угроза целостности была тем, что в раннем возрасте взрастило мою паранойю, ещё на чуть-чуть, но заросток оказался приличным для дальнейшего.
Нет, это не значит, что мать я не воспринимал или относился плохо. Просто... она была, как нечто, что должно существовать в мире, нечто неизменно-стабильное, над чем можно тихо подсмеиваться вместе с отцом, но и что нужно - вместе с ним же - беречь. И то, что может, если нужно, сделать всё чётко и ясно. Но эмоциональный контакт и участие в формировании моего сценария... я вынужден отрицать данные вещи.
Поэтому семьи у меня не осталось ещё прошлой зимой, на самом деле... с матерью отношения скорее приятельские, укреплявшиеся с моего одиннадцатилетия и появления у меня ряда секретов. Приятельские, и она ещё цепляется за меня. Больно, но... с этим придётся что-то делать.
А отец умер. Окончательно и бесповоротно - уже теперь.
Интересно, что будет теперь со всем... документами, картинами, дисками? Тот "документ", который висел на стене его (бывшей моей) комнаты, никто в здравом уме и не посчитает завещанием, тем более, что кузену моему (мужику сорока шести лет, на минуточку) нафиг отцовские записи и рисунки не сдались. При такой разнице в возрасте у меня с кузеном не могло быть контакта, разумеется (даже его дети старше меня минимум на два года), но немного о сфере его интересов я осведомлён. Мать, в принципе, тоже.
Скорее всего, мать решила всё это оставить мне на лето. Разбираться во всём оставленном.
Что же, наконец я найду те записи касательно "фамильного древа" и его воспоминания.
Потому что рассказ, планировавшийся на 29 марта, так и не был написан ввиду неспособности припомнить матчать о деде, без которой план рассказа - всего лишь пустые фантазии, под которыми, возможно, и нет почвы... а жаль, если нет, потому что очень хотелось.
И вообще, надо было лучше запоминать рассказы отца, или включать диктофон, хотя эти рассказы всегда заставали меня внезапно. Потому что теперь, как это абсолютно понятно, неоткуда их взять, кроме собственной памяти. Впрочем, это не печаль. Я просто вспоминаю и анализирую.
Всё действительно очень просто.
...он хотел умереть сам, по своей воле. Эвтаназия - законная или не совсем; я только молча кивнул матери, когда она приняла собственное решение. Я не вправе осуждать её ложь-во-спасение - я был не вправе, поскольку основная ответственность ложилась на её плечи. Не на мои, значит, моё отстранение от проблемы было просто фактом. Но он хотел умереть сам. И я, зная об этом, попрощался с ним - насовсем, отпуская всё, что ещё оставалось внутри. Осенним вечером в Новокузнецке. Я осознал, что у меня больше нет отца - у меня есть только память о нём, и в памяти есть добро и зло, а что перевесит - покажет время. Мне было больно, но я не требовал, не просил и не ждал жалости, поскольку в ней нет смысла.
А сейчас - его действительно больше нет. 15 апреля биологический носитель прекратил своё существование. Я смотрю на электронную копию свидетельства о смерти и не чувствую ничего.
Только любопытство - лёгкое - осуществила ли мать его желание. Крематорий и прах на ветру?.. Скорее всего, нет. Она захотела сохранить что-то для себя - она всё-таки любила его, а любовь пробуждает чувства собственника. Впрочем, я не верю в то, что для биологического тела есть какое-то значение - просто об этом он говорил, ещё когда его разум был ясен. Когда тень болезни только едва коснулась его... или даже раньше? Я не помню, когда он упоминал об этом в последний раз - но первым точно было одно из наших посещений кладбища.
Кстати, эти посещения я никогда не любил.
Когда мне было пять лет, я сидел на балконе. Лил дождь, а я просил у мира, чтобы этот дождь не кончался ещё дольше, чтобы вода залила дома по окна первых этажей. Это было бы не только забавно - это позволило бы мне не ехать на кладбище. Я не боялся мёртвых... и не боюсь. Это только тела. Но мне было тягостно стоять там и слушать, как говорит отец, как он подталкивает меня к могилам и обращается к мёртвым своим родителям, словно бы думая, что они могут услышать. Отец, который всегда ехидно шутил на религиозные темы и не упускал случая пройтись по некоторым "гумманитариям"... некоторая нелогичность, ощущаемая мной ещё в раннем возрасте. И было тягостно обмирать от страха - эмпатия, что делать, а в детстве и особенно от родителя слишком трудно ставить щиты - чувствуя, как отец ищет дорогу к этому участку и у него сжимается сердце: вдруг опасный склон всё-таки обвалился или сломалось старое дерево, и теперь могил больше нет? И тягостно было добираться потом до "материнского" участка и слушать, как она под явным отцовским давлением что-то вспоминает о собственной родне. Моя скрытная мать. Что я, в сущности, знал и знаю о ней?.. Очень мало; меньше, чем об отце. Практически чужой мне человек - мы сошлись уже после моего раннего детства на почве того, что могли рассказать друг другу, но не отцу. Страшно было, когда я в первый раз услышал, как ей может быть тяжело - мне было лет двенадцать - и первой реакцией было "нет, нет, нет!". Функционал - часть семьи и никак иначе, ведь "мы, трое"... и угроза целостности была тем, что в раннем возрасте взрастило мою паранойю, ещё на чуть-чуть, но заросток оказался приличным для дальнейшего.
Нет, это не значит, что мать я не воспринимал или относился плохо. Просто... она была, как нечто, что должно существовать в мире, нечто неизменно-стабильное, над чем можно тихо подсмеиваться вместе с отцом, но и что нужно - вместе с ним же - беречь. И то, что может, если нужно, сделать всё чётко и ясно. Но эмоциональный контакт и участие в формировании моего сценария... я вынужден отрицать данные вещи.
Поэтому семьи у меня не осталось ещё прошлой зимой, на самом деле... с матерью отношения скорее приятельские, укреплявшиеся с моего одиннадцатилетия и появления у меня ряда секретов. Приятельские, и она ещё цепляется за меня. Больно, но... с этим придётся что-то делать.
А отец умер. Окончательно и бесповоротно - уже теперь.
Интересно, что будет теперь со всем... документами, картинами, дисками? Тот "документ", который висел на стене его (бывшей моей) комнаты, никто в здравом уме и не посчитает завещанием, тем более, что кузену моему (мужику сорока шести лет, на минуточку) нафиг отцовские записи и рисунки не сдались. При такой разнице в возрасте у меня с кузеном не могло быть контакта, разумеется (даже его дети старше меня минимум на два года), но немного о сфере его интересов я осведомлён. Мать, в принципе, тоже.
Скорее всего, мать решила всё это оставить мне на лето. Разбираться во всём оставленном.
Что же, наконец я найду те записи касательно "фамильного древа" и его воспоминания.
Потому что рассказ, планировавшийся на 29 марта, так и не был написан ввиду неспособности припомнить матчать о деде, без которой план рассказа - всего лишь пустые фантазии, под которыми, возможно, и нет почвы... а жаль, если нет, потому что очень хотелось.
И вообще, надо было лучше запоминать рассказы отца, или включать диктофон, хотя эти рассказы всегда заставали меня внезапно. Потому что теперь, как это абсолютно понятно, неоткуда их взять, кроме собственной памяти. Впрочем, это не печаль. Я просто вспоминаю и анализирую.
Всё действительно очень просто.
-
-
23.04.2011 в 09:40Ты сам как?
-
-
23.04.2011 в 10:25Ты это... приезжай, если что.
-
-
23.04.2011 в 10:43-
-
23.04.2011 в 11:30-
-
23.04.2011 в 11:47-
-
23.04.2011 в 18:59((((
-
-
24.04.2011 в 00:25-
-
24.04.2011 в 00:58-
-
24.04.2011 в 01:01-
-
27.04.2011 в 03:58hidden edge
Jella Montel
Мать Метели
KatrinMort
Модо
Ассиди
rakugan
Спасибо.
Я в порядке, просто надо было всё утрясти в голове и принять ряд решений.
Ирма Банева
А ты не против? Я действительно мог бы приехать... если подумать. В середине мая где-то.
-
-
27.04.2011 в 09:59Больно, но... с этим придётся что-то делать.
Мне отчего-то не менее больно... Потому что она МНЕ пишет и рассказывает, ТВОЯ мать. У меня вот никогда не было матери, а тебе на свою наплевать. От тебя ничего не требуется, просто отвечать время от времени "у меня всё в порядке, я здоров, я в поисках своего пути". Просто чтобы она знала. Эгоист ты Дольф, каких мало.
-
-
27.04.2011 в 15:17В середине мая? Ты же вроде летом собирался, одновременно с Ассиди? Не, если хочешь, приезжай, конечно. Я никогда не против. Просто я думала, ты в этом институте восстанавливаться собираешься.
-
-
27.04.2011 в 15:20Да я же сказал тебе, что всё-таки мрачные подозрения подтвердились. Что мне урок - паранойю надо слушать, даже если это не твоя паранойя. Признаю, что был неправ, перед присутствующими в данной дискуссии. Но всё-таки ненавижу лицемеров с честнм лицом и обещаниями.
Вечером напишу обо всём матери.
А когда приезжать - надо подумать ещё, да.
-
-
27.04.2011 в 15:28Пусть я буду лицемеркой или ещё кем, но я рада, что признал. Уважаю за сознательность.
-
-
27.04.2011 в 15:42Да я же сказал тебе, что всё-таки мрачные подозрения подтвердились. Что мне урок - паранойю надо слушать, даже если это не твоя паранойя. Признаю, что был неправ, перед присутствующими в данной дискуссии. Но всё-таки ненавижу лицемеров с честнм лицом и обещаниями.
Да я их тоже терпеть не могу.
А когда приезжать - надо подумать ещё, да.
Подумай, ага. Я, конечно, не против, тем более в мае родители уже будут в сад перебираться.
-
-
27.04.2011 в 15:46Ты там хоть был после того раза, когда к тебе проректор (или кто он там) вниз спускался?
-
-
27.04.2011 в 15:47А разве я когда-то имел склонность не признавать совершённых ошибок?
Ирма Банева
Привычка к тому, что честность - пусть и жёсткая - но будет присутствовать, всё-таки наверное тоже пережиток прошлого.
Я, конечно, не против, тем более в мае родители уже будут в сад перебираться.
Ага, ясно...
-
-
27.04.2011 в 16:03А разве я когда-то имел склонность не признавать совершённых ошибок?
Порой ты их признаёшь, когда уже поздно что-то исправить
-
-
27.04.2011 в 16:52Логично...
Думай, в общем. Только как следует.
-
-
27.04.2011 в 23:35-
-
28.04.2011 в 23:16Вот только не надо учить меня жизни. По своему участию в данной жизни ты на это очень вряд ли имеешь право.
Ирма Банева
Думаю, разумеется.
Олененок-каваллерист
Хм. А можно несколько подробнее? Если нет желания здесь - то в умыл.
-
-
28.04.2011 в 23:31-
-
28.04.2011 в 23:39-
-
28.04.2011 в 23:43Спасибо за ссылку.
А какую надпись вы имеете в виду?
-
-
28.04.2011 в 23:46Думать вообще полезно. Жаль, я не умею...
-
-
28.04.2011 в 23:50-
-
28.04.2011 в 23:54Да умеешь ты. И вообще, ну её нахрен, твою депрессию. Мне вот тоже несладко, но я же не там.
Олененок-каваллерист
А
-
-
28.04.2011 в 23:56Птиц, ты не понял. Я в самом деле боюсь сделать хуже, но ничего не делать ещё страшнее. При этом мыслей, боюсь, нет, одни эмоции...