Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Хоббит"

Я всё-таки был в кино вчера.
Визит в кинотеатр случился !внезапно - мать вернулась от бабушки, сообщила время сеансов, и, поскольку фройляйн собиралась в бессмысленный и беспощадный поход с матерью за подарками, я решил, что времени зря терять не стоит.
Так что мы отправились смотреть фильм.
Я, кстати, был в 3D. И ничего.
Правда, когда прямо в лицо мне полетела бабочка... Вот тут инсектофоб отвернулся. Да-да, кровища и кишки на экране меня при этом ни разу не беспокоят.

В целом, мне понравилось.

Под катом - не отзыв, но просто ряд впечатлений.

Я ожидал худшего - в принципе, нет более верного средства от разочарования, чем отсутствие первоначальной очарованности. Тем более, что термоядерным канонистом меня назвать сложно, но при этом "не все йогурты одинаоков полезны".
Одна из претензий - кто сказал, что эльфы вегетарианцы?! Правда, можно думать, что это был стёб Элронда над гномами. Потому что они напрашивались.
Но вообще Элронд и Галадриэль неожиданно понравились больше, чем когда-то в "ВК" - так скажем, чуть более каноничны. Но намек на пейринг Галадриэль/Гэндальф как-то и правда внезапен - хотя мысленный разговор мне понравился. Причем, канонист здесь пейринга не углядит, однако снято - я имею в виду чисто фильмовые средства - достаточно однозначно. Например, руки - этот известный жест, маркирующий "намек на романтику". Вопрос: зачем это было.
Элронд так непринужденно говорит: "Эти клинки ковали высшие эльфы Запада. Мой род". Отсылки к канону, что называется. Эти мелкие приветы скрашивают недостатки.
Внезапный вопрос - наличие/отсутствие у данного гражданина "комплекса полукровки".

Что касается фильмовых условностей еще - вот, Радагаст с птичьим гнездом на голове.
Хотя мне понравился этот момент:
"- Это гундабадские варги!
- А это росгобельские кролики!"
Я честно ржал.
И ежик Себастьян. В сцене оживления ёжика явно звучали слова на квэнья, но разобрал я ужасающе мало.
Но Радагаст всё-таки майа, о чем, конечно, не все из зрителей в курсе.

Вот кстати всех почему-то так впечатляет "лось" Трандуила - который олень - а меня ни разу. Ну олень. И дальше что.
Логично, что в лесах не очень-то с лошадьми.
Как-то я равнодушен что к оленям, что к Трандуилу... За что нам, честным нолдор, любить этих... дориатских?
И вообще его было там только 30 секунд. Надо ждать второго фильма.

Вообще, имхо, главная неудача Джексона - это эльфы. Все равно изображение эльфов какое-то... странное местами, несмотря на более удачных Элронда и Галадриэль.
Впрочем, я не говорю, что всё плохо.
А по оркам должно быть более заметно, что они извращенные эльфы. По идее.
Но это, кстати, обратная сторона "не слишком удачных эльфов" в фильме.
Такая своеобразная ирония.
Мать, кстати, жаловалась, что орки, гоблины и etc. слишком похожи друг на друга, так что непонятно, почему они называются по-разному. Я, правда, ответил, что "морготовы твари, один хрен". ;J

Вот гномы мне понравились, да.
Торин замечателен, настоящий король и лидер. Национализм так и прет - правильно Модо писал. И вообще очень выразительный образ получился - я, собственно, на него смотрел, а не на Трандуила, в соответствующей сцене. Потому что актер явно знал, что и когда показывать. Хотя к гномам я, тащем-та, тоже равнодушен, если говорить о каноне.
И в целом образы гномов индивидуальные, за это респект. Не всех можно различить что сразу, что на протяжении фильма, конкретно по именам, но характеры прослеживаются.

Вообще, еще плюс фильма - замечательный юмор; на каких-то моментах просто лежал весь зал. И это не так уж плохо, что эпос и пафос, неизбежные при съемке фильма, снятого по умолчанию как "приквел", разбавляются чем-то подобным. Хотя порой - слишком (вспоминая того же утрированного Радагаста).
А минус - озвучка песен и переозвучка эльфийской речи. Жаль, что у нас нет возможности посмотреть в кинотеатре, но с субтитрами. Реплики на синдарин наши актеры произносят совершенно невыразительно, а песни - это в принципе моветон.

Моя мать, к слову сказать, в курсе сюжета и плюс-минус канона (читала "ВК" пару раз, и даже Сильм просматривала как минимум, но давно и мало что помнит именно оттуда), так что вместе понимающе ухмыльнулись насчет фанаток, которым предстоит последняя часть и каноничный финал. Когда уже шли вечером домой, разумеется.
Хотя вообще, матери больше всего понравились пейзажи и виды. ;J
И она неожиданно опознала актера, игравшего Бильбо - мать смотрела "Шерлока" по первому каналу.
Вообще Бильбо очень хорошо получился. Хотя в начале что-то мелькало (я таки тоже смотрел "Шерлока", хотя до последней серии второго сезона так и не добрался, по техническим причинам и ввиду истерики близ ленты, а потом у меня случился белый пушной зверек с основным ноутбуком).
Но я вообще на актеров во время фильма по сути не смотрю - смотрю на образы. Поскольку фанатство по персоналиям мне в целом чуждо... (забудем на время про немецкоязычные мюзиклы).

А вообще, что я еще хотел про фильм сказать - на самом деле, часть моих впечатлений вовсе не с сюжетом и картинкой связаны, а просто с тем, что - ну, это мой мир, никак иначе я не скажу. С тех пор, как мне было девять лет, и сейчас ничего не изменилось по сути. Мой мир, и дело именно в этом чувстве, и в том, как потом выходишь из кинотеатра, смотришь в небо города - а видишь звезды... которых там на самом деле нет.
Что-то я внезапно пафосен. Но бывших толкинистов не бывает, так или иначе.

Народа было явно больше, чем можно было ожидать от киносеанса 2 января в не лучшем кинотеатре города. Что о чем-то должно говорить.
Я поначалу опасался, что количество публики - в том числе и детей - помешает, но мешало не слишком сильно; разве что, если в конце на титрах была какая-то песня, я ее не услышал - включили свет, все начали расходиться, обсуждая только что увиденное. В том числе уже одевались мы с матерью.

Второй раз не пойду, видимо. Но с торентов скачаю с оригинальной озвучкой, когда появится там в приличном качестве. Наверное. Хотя подобные вещи лучше в кинотеатре, чем при домашнем просмотре - при таком, наверняка, вылезет больше багов, которые скрадывало общее впечатление. Я даже могу примерно представить, где именно. С другой стороны, возможно было бы рассмотреть и какие-нибудь детали.

С фан-творчеством же "по мотивам фильма" знакомиться не имею желания. Потому что.

@темы: Арда, семейка Б, я не сошёл с ума, просмот/досмот

---

По телевизору неожиданно показывают экранизацию "Ребекки" девяносто седьмого года. Мать, с которой я имел неосторожность включить за новогодним столом начало соответствующего немецкоязычного мюзикла, спрашивает о спойлерах. Кажется, сейчас по таймлайну де Винтер должен признаваться, но я не уверен точно. Каноничность у экранизаций, как правило, сомнительна. Но может быть, посмотрю - если поимею желание (пока оно очень условно).
Как при таком раскладе я люблю мюзикл - отдельный вопрос. Дело в том, видимо, что плюсы перевешивают.
Надо бы написать отзыв и на него, и выложить наиболее... интересные фрагменты с переводом. Спасибо людям, которые - и я надеюсь на то, что субтитры однажды будут.

Вообще в эти дни я отсыпался. Наконец-то не похож на крупу из известной картинки/анекдота. Сны снятся красочные, малопонятные, хотя сюжетные - записывать, что мне снится, я, правда, не привык. Да и раз на раз не приходится.
Какие-то странные первые дни года, смутные. Хотя без ощущения "alle Fragen sind gestellt", которое у меня так или иначе было до этого.

А так - у меня в наушниках вполне определенный певец-и-актер, и надеюсь, что через несколько песен у меня получится нужное творческое настроение - потому что фарингосепт все-таки действует, горло болеть перестает. А на фикатон писать необходимо. Хотя не знаю, получится ли у меня то, что я хотел.
И дела двух WTF-команд, которые накопились за некоторое время.

Слишком много мыслей, местами.
Но это уже как обычно.

@музыка: Крёгер в количестве

@темы: Rebecca, musicals, творчество, долг, просмот/досмот, жизнь

---

Мелкой россыпью с иллюстрациями.

А вообще, конечно, тематическая картинка скорее такая.

Я чужой на этом празднике жизни.

Не испытываю желания пить (тем более, что красное вино дома !внезапно кончилось), веселиться и подводить итоги ("иногда мы подводим итоги, иногда - они нас", хотя это все-таки не во всем правда. Да и отношусь к радости и щастью - в общем, понятно как.

Впрочем, учитывая, что имперские_спецслужбы(ТМ) все-таки в скайпе и уже плетут заговоры и интриги обсуждают всё, что довелось и предстоит:

Прошлогодний коллаж на память.

Тэга нет до сих пор, вопрос, нужен ли.

А еще, ввиду продолжающегося рецидива первой квэнты и прилагающегося - вспоминаю, что сегодня день рождения Лорда.

Два арта, которые мне, ясное дело, не принадлежат.

И, почему-то, то, как в 2007 году я, еще не имеющий квэнты, тайком поднимал тост за это самое, и набирал что-то в смс-чат. В дневнике того года должна быть более подробная запись, но лезть за дневником нет ни желания, ни необходимости.

Странное состояние, на самом деле.

@темы: картинки, мыслеизвращения, арт, имени нашего Лорда, мир Роулинг, Легенда

---

Новогодний вечер.

Я дома, мать расставляет на столе всё, необходимое для ужина. Осталось пять минут. Я попрошу ее выключить телевизор хотя бы на время и включу приятную музыку. Т.е. что-нибудь из того, что мне теперь нравится.
Иногда даже жаль, что я уже не ребенок, чтобы приходить в восторг от дохрена конфет - а, скорее, думаю, что сладостей у нас образовался приблизительно месячный запас, и что-то даже можно будет увезти с собой.
Большую часть дня, разумеется, занял отдых - логично немного поспать, чтобы потом быть бодрым ночью. Особенно с учетом того, что при моем температурном режиме включенное на всю катушку отопление в поезде спать только мешало (его включают для тех самых любителей зимы с температурным режимом от 0 до -5, видимо - хотя зачем это делать, когда и так -10, мне неведомо; в -30 я бы мог одобрить и сам).
Настроения по-прежнему нет, но то, что есть, уже лучше, чем ничего.
Ёлки у нас нет тоже, зато есть гирлянда с шишками, которую я собственноручно вешал на тюль в дверном проеме между гостиной и коридором. В темноте светится красиво - жаль, отцовская гирлянда из светодиодов (детище девяностых) приказала долго жить еще год назад.

Отметить Новый год я собираюсь в скайпе вместе с дорогими сотрудниками. Как и год назад. Надеюсь, все соберутся хотя бы незадолго до того, как часы пробьют двенадцать в моем часовом поясе - хотя я уже привык жить по московскому времени, в основном, но все-таки. А осталось уже чуть меньше трех часов.
Обращение президента проигнорирую, по всей видимости. Сказал бы - "с чистой совестью", но у меня же ее нет; все помнят. И что я не слышал в таких обращениях за много лет - как будто там может прозвучать что-то действительно искреннее, к тому же. Постановка. Ритуал.

Зато приятное - нашел на сайте с мюзиклоальбомами live-запись "Ребекки" 2012 года. С Доуэс. Оно очень вряд ли лучше оригинальной венской версии, разумеется, но добыть этот альбом мне хотелось уже чуть больше месяца. Можно считать новогодним подарком для удовлетворения любопытства. Моя current obsession со мной - и нельзя забывать после этой ночи про дела ЗФБ-команды.

В общем, поздравляю себя с Новым годом. Заранее. Буду рассчитывать на то, чтобы сбылась примета "как встретишь - так и проведешь": если удастся см.выше.

И всех остальных - тоже поздравляю.
Красивых картинок, правда, нет, но я не хочу умножать бессмысленную няшность. Суть от ее наличия/отсутствия не меняется.
Желаю своим читателям всего того, что они могли бы пожелать себе сами.
Не больше-не меньше.

@музыка: "Rebecca..."

@темы: Rebecca, musicals, даты, я не сошёл с ума, новости, жизнь

---

Присоединяюсь.

Если во время отсутствия не постил ничего к Дню Революции.
Потому что ключевое действительно не меняется, несмотря на.

30.12.2012 в 13:40

Пишет  Ирма Банева:

Дата.

30.12.2012 в 13:19

Пишет  ~Sheogorath~:

С 90-летием СССР!

И бонус.
Гимн.

30.12.2012 в 01:16

Пишет  царевна Лягушка:

90 лет со дня образование СССР

Вот это - является для меня мотиватором, чтобы "взять себя в руки" и действовать так, как надо. Эта музыка, этот настрой. Плечи расправляются, подбородок поднимается - да, я пойду и сделаю. Всё, что от меня зависит, а в остальном, в таком случае, будь, что будет. А как иначе.
Поэтому с идейными возражениями - в сторону. Хотя бы на энное время.

@темы: идеи и идейное, кровавый_режим, видеовсякое, политика, песни в голове

---

В ленте опять появился этот тест.

The Political Compass

Economic Left/Right: -7.38
Social Libertarian/Authoritarian: -0.05

 

Забавно сравнить с тем, как я проходил однажды.

Несколько левее - и на клетку выше. Полет нормальный.

И мои убеждения со мной, даже если я не пишу о них в дневнике.

 

www.politicalcompass.org/test - оно неплохо, в целом, хотя рассчитано на американские реалии/трактовки, и достаточно схематично.

 

@темы: тесты, политика

---

Немного однострочников. Мир Роулинг.

"Делать было нечего..." - то есть было чего, но я их все-таки писал, чтобы отвлечься.
Предупреждения, пожалуй, традиционные.


БО-3-287 Теодор Нотт / Гермиона Грейнджер. "Убей меня нежно".

– Убей меня нежно, – она усмехается, приподнявшись на локте.
У нее красивое тело. Это не подлежит сомнению.
– Обещаю, – кивает он.
Он знает, что не единственный. Она выбирает любовников, как партнеров для игры в шахматы – и делает их партнерами в политических играх.
Но он сделал первый шаг сам. Предусмотрительный, лояльный начальник "незримых".
Он усмехается, целуя её. Про себя, конечно же.
Он не занял бы свое место, не умей видеть на ход дальше, чем прочие.
Она победитель – сейчас. Ее жажда так велика – жажда жизни, власти и перемен. Она гриффиндорка, даже играя без правил.
Это станет началом ее конца.
Он зажмуривается на миг, представляя, как осторожно вонзает ей кинжал под лопатку – нож в масло. Придерживает, не давая осесть на пол, позволяет откинуть голову себе на плечо. Ореховые глаза смотрят с мольбой. Испугана, впервые за много лет. Он гладит ее по волосам, почти ласково. Ладонь крепко сжата на рукояти, кровь пропитывает мантию госпожи Министра. Он вбирает губами последний вздох.
Разумеется, это только метафора.
Он не оперативник-аврор, и лично не пачкает рук.
Он гладит ее по спине и думает, что его связной уже установил контакты с лидерами подполья. Осталось дождаться момента и дать им знак.
Но ей не будет больно.
Он старается держать слово.


БО-3-288 Тедди Люпин/Скорпиус Малфой. Третья Магическая война. Партизаны.

Скорпиус сидит, не открывая глаз, привалившись спиной к удобно подвернувшемуся гладкому валуну. Старается не шевелить лицом, пока медичка водит палочкой, латая рану. Наверняка останется шрам – почти через всё лицо. И на лбу ещё один.
– Прости, – говорит медичка. – Его нельзя было спасти.
Скорпиус кивает – осторожно, чтобы ей не помешать. Он всё понимает, и у него не нужно просить прощения.
Просто в голове не укладывается.
Просто такие, как Тед, не должны – вот так. За минуту до срабатывания порт-ключа. За день до тридцать первого дня рождения.
А ведь Тед мог остаться в аврорате. Нет же, пришел к Скорпиусу – "решай, нужен ли тебе метаморф". Скорпиус кивнул – нужен.
Оборотки было мало, людей с опытом – ещё меньше.
А потом...
Улыбчивый, основательный, скромный Тед. Правая рука лидера Бригады.
Лидера, допустившего ошибку.
Это была дезинформация, их отряд чуть не взяли в клещи, и только припасенному порт-ключу стоило говорить "спасибо".
Тед прикрывал его до последнего. А Скорпиус, прежде чем потерять сознание, ещё успел увидеть кровь на его губах – улыбающихся.
Портал сработал. Задание выполнено.
Лидер сможет извлечь урок.
"Цена ошибки. Цена опыта. Такая вот цена, чтоб её"
Скорпиус, которого вскоре начнут называть Скар*, стискивает зубы, чтобы не завыть.

* – "шрам" по-английски


БО-3-154 Лисандр Скамандер|(/)Лоркан Скамандер. "Ты мне брат или не брат?!"

– Ты брат мне или не брат? – пафосно вопрошает Лоркан.
– В какой-то книжке у матери был рецепт зелья. Если хочешь точно проверить, – Лисандр пожимает плечами и отворачивается. Он старше – на целых пять минут – и обязан быть хоть немного серьезней.
Братец думает только о своих новых идеях – часто это интересно, иногда полезно, порой удобно.
Но иногда Лисандр хочет просто посидеть и подумать. У него есть и другая жизнь. Он даже следит за интригами в министерских верхах. Он – слизеринец.
Брат – с Рэйвенкло.
– Какой-то ты сегодня неласковый – Лоркан плюхается рядом на старый диван.
– Я тебе не девочка, чтоб быть ласковым, – фыркает Лисандр.
Но все-таки начинает слушать, о чем ему собираются рассказать.
Как же иначе.

– Ты брат мне или не брат? – спрашивает Лисандр хриплым шепотом.
Лоркан смотрит на него в темноте, на лице ни следа веселья. Он младше, и он не привык решать.
Чаши весов в неустойчивом равновесии.
Интриги перестали быть только интригами. У него другая жизнь, реальность, в которой может прилететь из-за угла чьим-то немирным заклятием.
Брат – рэйвенкловец. Его наука – вроде щита.
Лисандр опускается на пол, руки, сжимающие футляр с ценными сведениями, дрожат.
Лоркан опускается рядом:
– Разве ты когда-нибудь сомневался?
Нет конечно, молчит в ответ Лисандр.
Как же иначе.


БО-3-164 Люциус Малфой/Нарцисса Малфой. "Я хотел дочь".

Она поднималась по лестнице, намереваясь уйти на ночь в собственные комнаты, когда ей в спину ударил вопрос:
– Почему ты родила мне только сына?
Нарцисса медленно обернулась, стараясь тщательно скрыть удивление. Ей внушали – ее отец и отец Люциуса, всё их чистокровное общество – что важен именно сын, продолжатель. Аксиома, как в арифмантике.
– О чем ты? – она переспросила, еще не глядя, еще спускаясь назад.
– Я хотел дочь, – обманчиво-твердый голос, который Нарцисса так хорошо знала.
Но ей хватило лишь взгляда на лицо мужа – и через пару секунд она уже отвечала:
– Чтобы ее можно было хорошо выдать за кого-нибудь? Как меня за тебя?
– Ч-что? – Люциус запнулся, глядя на жену так, будто впервые ее увидел.
Ему не стоило забывать, что Нарцисса – Блэк по рождению.
– После стольких лет брака можно и поговорить откровенно, - она повела плечом.
– Я совершенно не понимаю, о чем ты, дорогая, – он стал подчеркнуто холоден. – Я сказал лишь об естественном желании.
Нарцисса легко согласилась:
– Конечно, Люциус. Естественном для тебя – приумножить власть и богатство. И я тебе помогала в этом, не отрицай. Потому что я – твоя жена по магии и закону… – она вздохнула. – И мать твоего наследника.
Он смотрел на нее, нахмурившись. А она закончила, беспощадно и ясно:
– Но лучше моих дочерей не будет, чем они станут такими, как я.


Т-95 Пожиратели. После падения Тёмного Лорда. "Отчего ваша вечная жизнь так похожа на вечную смерть, милорд!?" A+
варнинг: плохие стихи Ирвина

Отчего ваша вечная жизнь
Так похожа на вечную смерть?
Наша вера – как детский каприз,
Пронесенный сквозь дней круговерть…

…после этого он начал писать стихи. Почему-то. Непонятно, для кого и зачем, и что удерживало – не кинуть в камин или не спалить привычным Инсендио. Он никогда не считал себя одаренным литературно – даже Беллатрикс могла бы дать ему фору, в ее лучшие годы, конечно же.
Но он сидел над листами и корябал пером – что-то о Лорде, теперь уже точно покинувшем их навек. В его Эдинбурге было спокойно, он сумел заработать себе оправдание по совокупности – и даже начать небольшую частную практику. Хороших целителей ценят, даже не глядя на прошлое.
А по вечерам и ночам – пустота сжимала сердце кривыми когтями. Он плакал порой, как ребенок: о том, чего не вернуть – даже не о прошедшей войне, а о тех временах до Самайна восемьдесят первого года, когда все они были молоды. Молоды и сильны, и с ними был их Лорд. Настоящий Лорд.
Он записывал не слишком удачные строчки, сворачивал маленький кусочек пергамента и посылал с самой верной совой – в направлении континента.

Отчего мы не можем забыть
Ваше слово и дело навек?
Мы бы, верно, смогли вас любить,
Даже зная, что вы – человек…

…он ломал печать, открывал письмо, без интереса проглядывал неровные строчки. Пожимал плечами и снова смотрел в окно – как когда-то зимой, прежде чем решиться на самоубийственную авантюру. Сейчас он точно поступит – уже поступал – иначе.
Но не мог не вспоминать.
Сейчас он был один, тогда с ним была жена – это меняло если не всё, то многое, а может, не поменяло бы ничего, но он слишком не любил сослагательное наклонение.
Он больше не верил в то, что когда-то говорил Лорд. Тайна развеялась, став реальностью из недомолвок и «высшей чести», и за ней оказалось… ничто.
Даже ему это причиняло немного боли и по сей день, и даже он стоял изредка, просто глядя в окно, хотя имел уже настоящие, продолжавшие его прошлое дело, дела.
Он не тосковал. Разве что думал – был ли бы он или кто-то еще из них предан Лорду всё так же сильно, не опирайся он на старинные поверья их чистой крови?
Вопрос был бессмысленным, и он отворачивался от вечера за окном.
И не отвечал на письма из Британии, в которых были только стихи.

Отчего же так сердце болит,
Отчего нет дороги назад…
Каждый выдержал битву внутри,
Каждый носит в себе личный ад.


СП-15 Гарри Поттер| Джеймс Сириус Поттер. "Как это... Быть таким бесстрашным?" A+

"Как это – быть таким бесстрашным?"
Джеймс думает, пуская в потолок струйку дыма. Он словно спрашивает – безнадежно и почти равнодушно. Ему очень пусто сегодня.
Так странно. Джеймс никогда не был слишком близок с отцом.
Каково это – идти к дому, где ждет друг-противник, по поскрипывающему слегка снегу? Ночь стояла ясная, звездная.
Каково это – знать, что тебя сегодня убьют? Даже ради Британии.
Джеймс качает головой и снова затягивается. В комнатушке темно и тускло, серый свет пробивается из окошка под потолком. Он думал, признаться, что у него будет больше времени. Он – не такой, как отец, хотя отец рассчитывал на другое, давая первенцу имя. Отец до самого конца был героем.
Когда для многих других героев прошлой войны это уже мало что значило.
Настолько мало, чтобы Поттеру надо было теперь умереть.
А Джеймс скрывался, и будет скрываться дальше, сколько потребуется. Он недостаточно гриффиндорец и скрывал от всех сомнения старой Шляпы.
Но как это – быть настолько бесстрашным? Когда-то в детстве Джеймс так и не спросил. А отец не слишком любил рассказывать.
Джеймс курит и смотрит в безразличный ко всему потолок.
Отец уже ничего не может ему ответить.


У-75 Рон Уизли|Перси Уизли, "Рад твоему выбору".

– Рад твоему выбору, – Рон улыбается несколько напряженно. Еще бы.
Но руку протягивает, а это уже что-то новенькое.
Перси вспоминает, как надо растягивать губы в улыбке. Его вытянутая рука похожа на палку или еще какой-либо чужеродный предмет, и ответное пожатие выходит неловким.
– Я… сам рад этому, причем весьма сильно, – попытка скрыть неуверенность за обычным тоном педанта.
Он внимательно смотрит на младшего брата. Тот изменился, хотя нельзя точно сказать, насколько. И еще – Перси бросает быстрый, оценивающий взгляд – где-то рядом все время крутится Гермиона Грэйнджер. Это должно непременно кое-что значить.
Может быть, с братом теперь можно будет вести дела. Он ведь обязательно станет одной из ключевых фигур новой власти. И семья Уизли будет окружена достаточным уважением, чтобы не делать акцент на имени – «Персиваль, без сокращений, пожалуйста» – представляясь важным и нужным людям.
Вот что нравится Перси.
– Пойдем… домой, что ли, – говорит Рон.
Теперь верным будет это – ходить домой, как послушный сын, чтобы все узнали о том, как поступил Перси. А потом – постараться сохранить свою министерскую должность, дать одно-два интервью, подсуетиться с документами, оставшимися от прежних властей, чтобы подкрепить доверие. Расстаться с той чистокровкой, найти новую девушку.
И действовать дальше. Медленно и упорно. До самого кресла Министра Магии.
Он действительно всегда умел делать правильный выбор.


У-53 Лисандр Скамандер/Альбус Северус Поттер | Лоркан Скамандер, научные исследования, желание однажды открыть что-нибудь важное и стать известными.

– Сандер, ты уверен, что пропорция была правильной? – судя по тону, кое-кто очень обеспокоен. Но это не повод вот так вмешиваться.
Повернулся бы, но смотреть на Эла во время экспериментов мне противопоказано. Мысли сразу забиваются чем-то неподходящим.
Так что нарочито являю зрению местного гения равнодушную спину.
– Всё под контролем. И не говори под руку.
Рукава закатаны по локоть, зелье почти кипит, братец на подхвате.
У этой смеси должны получиться просто замечательные новые свойства. Или Лоркан зря убил на расчеты две с половиной недели, а Эл зря выпрашивал у профессора гербологии тот редкий корешок "по знакомству".
То-то и волнуется.
Всё! Время!
Не удержался – улыбаюсь во все тридцать два. Цвет, по крайней мере, ну точно тот.
Эл за спиной охает, как будто не дышал минут десять.
Теперь дело за испытаниями, а потом и за премией. Я не я, если в этом году ее не получим мы.
И, конечно, успокоить, после всего, нашего гения. В приватной, так сказать, обстановке.


У-76 Рудольфус Лестрейндж/Пэнси Паркинсон, "Я всегда завидовала вашей жене".

У нее лицо породистой суки – чистая кровь, Британские острова.
Она смотрит на него сверху вниз, стоя над диваном, где он свалился от предельной усталости. Во что только они превратили особняк Малфоев, если подумать.
А дочка Паркинсонов приехала сюда на Рождество. По привычке.
Дом, полный Пожирателей Смерти, вызывает у нее восхищение вперемешку с опаской. Девчонке только семнадцать, а он и сам в таком возрасте не совсем понимал нюансы.
Здесь они, как ни странно, вдвоем, и здесь тихо.
Она наклоняется ближе, смотрит в глаза и шепчет.
«Я всегда завидовала вашей жене». Чему, интересно, она завидовала?
Впрочем, и так понятно. Не Белле завидовала девчонка; ее положению. Руки Паркинсон расстегивают пуговицы мантии – слегка неловко, но довольно уверенно.
В полумраке они и правда похожи. Как копия и оригинал; только вот кто в здравом рассудке предпочтет копию? Даже зная о плачевном состоянии оригинала.
Он поднимает руку, проводит по ее волосам. Красивые волосы, он когда-то любил такие.
Когда-то у него было достаточно женщин.
Паркинсон вспыхивает улыбкой – так, что его тянет усмехнуться. Вместо этого он приподнимается и целует. Можно сделать попытку забыть об этой тусклой зиме и вспомнить о прошлом. Какая ему-то разница, что с этой дурочкой будет дальше.
Беллатрикс все равно вернется через два дня.

@темы: фесты-конкурсы, Пожиратели Смерти, "двадцать пять лет спустя", мир Роулинг, фикрайтерство

---

Всем надоевший флэмшоб.

Сайт года: и снова дайри
Знакомство года: мы познакомились раньше, но, пожалуй,  Альре Сноу
Фильм года: буду читером, и назову мюзикл "Элизабет"
Сериал года: "Легенда..."
Блюдо года: блинчики с ветчиной и сыром
Напиток года: крепкий черный чай
Ощущение года: "Alle Fragen sind gestellt"(С). Приблизительно. Но ощутимо.
Язык года: немецкий
Интерес года: немецкоязычные мюзиклы; возродившийся интерес к Арде
Мечта года: не замечено
Город года: Томск
Место года: отсутствует
Открытие года: лучшее понимание некоторых особенностей своей психики
Персональное событие года: 37-ое место команды ЛоГГ на ФБ
Исполнитель года: Крёгер и Доуэс (и дуэтом, и по отдельности)
Песня года: несколько треков из "Элизабет" ("Я принадлежу себе", "Тени становятся длиннее", "Когда я захочу танцевать").
Поездка года: ЛоГГ-конвент в апреле
Традиция года: вечерние разговоры по скайпу с фройляйн
Настроение года: отстраненное
Лучший день года: какой-то из тех дней, что у меня гостила Чиора
Вещь года: мой перстень с черным камнем
Вопрос года: Когда ж я сдохну?
Погода года: порывистый ветер
Цвет года: серый
Время суток года: ночь и раннее утро
Книга года: "Рождене сложности"+"Эволюция человека", А.Марков
Подарок года: вышивка с сиренью
Цитата года:
"Пуста, как космос, холодна, как лед, была голова -
Любой ответ таился в той пустоте.
А льдинки складывались в слово, и за словом - в слова,
Но, к сожалению, не в том и не те"(с)Олег Медведев. В отрыве от контекста песни.

@темы: флэшмоб, хрень и иже с ними

---

Сборный салат.

1. Чистка черновиков - думаешь, что просто опубликуешь одну или другую запись из оставшихся там, а потом ловишь себя на мысли, что нельзя публиковать это без дополнительного объяснения, что, к чему и когда; как была составлена и найдена запись, ведь прошло время и контекст куда-то делся. Опять к вопросу о дневнике, как вроде-бы-личной территории. Контроль стал все-таки местами слишком сильным.
А ведь говорил, что пошлю его на это время.

2. Прочитал "Облачный атлас". Если надумаю писать отзыв - будет позже. Скажу только, что глубокого впечатления на меня не произвело; открытием не стало - "интеллектуальная литература" такого рода предназначена для надменного эстета и людей, мыслящих иначе, чем я. Какие-то моменты вообще откровенно раздражали. Из всех историй по-настоящему понравилась последняя, про постапокалипсис. И еще, пожалуй, "Первое расследование Луизы Рей". Наиболее штампованная - антиутопия, хотя был шанс выйти на что-то более оригинальное.
А вот что у автора совершенно замечательно - это способность работать со стилем. Завидую белой завистью.

3. Некоторые тексты надо дописывать. Слишком много их, таких. Вопрос - когда найти время. Разве что желание загадать, так я в них не верю.
И часть текстов начаты довольно давно, так что вопрос - впишусь ли я еще в "себя, раннего".

4. Вопрос, что брать из квартиры домой, напрямую зависит от вопроса, что будет с моей учебой, но он еще не решен. Замкнутый круг. Впрочем, ладно. Хорошо, что возвращаюсь я в поезде, а не автобусом.

@темы: книги, творчество, я не сошёл с ума, жизнь

---

Похоже на то

...что есть еще одна понравившаяся мне актриса мюзиклов.
Вицке ван Тонгерен.

Похоже, способность спеть "Я принадлжу себе" так, чтобы не захотелось выключить после первого куплета - свеого рода детектор.
Доуэс неподражаема и непревосходима как Элизабет, но я бы пожалуй хотел увидеть эту девушку в данной роли (а не только услышать две сомнительного качества аудиозаписи на ютубе - нет, не одну из тех, что ниже, а нечто вроде диктофонной записи из-под полы). А "Я" из "Ребекки" и Стефания из "Рудольфа" мне и так нравятся.
Видео с музыкой - под катом.






Наверное, поищу что-то еще.

@темы: musicals, видеовсякое, песни в голове

---

Вот так и задумаешься о том, что суровый сибиряк...

...когда, рассказывая фройляйн о сегодняшней погоде, говоришь: "...и всего минус двадцать".
Но на самом деле - "всего". После стабильного "-38-40" в течение недели с небольшим. Я даже не снимал очки, когда ездил в универ и из универа.
Вообще, лучшая погода для зимы, на мой взгляд - это -15, в целом безветренно, и снег. Но чересчур много солнца - не следует.

Это черновик двухдневной давности - и сейчас за окнами вообще -11.
Впрочем, хотя бы спор на тему того, что в Новый Год не будет так холодно, я у матери выиграл.

@темы: хрень и иже с ними, жизнь

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

И немного "Легенды...". Со старого круга однострочников.

В первом драббле подразумевается понятно, что.
И все-таки к данному... пейрингу я отношусь скептически. В том числе и ввиду описанного здесь.

Б-16. Доминик Сен-Пьер|(/)Пауль фон Оберштайн. Вопрос об Эльфриде был не единственным…

670 слов

Когда один из подчиненных, отвечавших за ход расследования, попросил его присутствовать на допросе лично – он пришел, поскольку не считал верным пренебрегать обязанностями. Хотя военный министр думал в это время совсем о другом, что если и относилось к обязанностям, то к обязанностям иным.
Возможно, его могла бы заинтересовать эта женщина – Доминик Сен-Пьер, певица, актриса и любовница ландшерра; данные из досье всплывали на внутреннем экране сами собой. Возможно. В иных обстоятельствах.
Сейчас он смотрел на нее – и понимал, что она не занимает даже десятой части его мыслей. Она сидела на жестком металлическом стуле, щурясь от яркого света, направленного ей в лицо. А ему было всё равно, он даже не мог точно вспомнить, зачем именно находится здесь. Ему нечего было сказать и нечего спрашивать.
Но что-то спросить было необходимо. Секунды тянулись непозволительно долго, а военному министру не стоит мешкать в кабинете следователя. Его ждут дела.
И его мысль зацепилась за другую женщину – едва не стоившую положения покойному гроссадмиралу Ройенталю. По имевшимся сведениям, та могла быть как-то связана с подозреваемой: ведь кто-то же помог ей тогда добраться до Хайнессена. Тогда он задал вопрос, только чтобы задать:
– Известно ли вам, где находится Эльфрида фон Кольрауш?
Доминик Сен-Пьер покачала головой и едва пожала плечами. Это очевидно значило: "нет". Но ему было всё равно, врёт она или говорит правду.
Он уже повернулся, чтобы уйти.

Однако потом, уже просматривая документы на экране портативного компьютера – необходимые, но не заслоняющие очевидного, страшного и простого, – он почему-то вспомнил о ней. О том, кем она была, и что из этого следовало. Нет, подобное вовсе не имело значения, если вдуматься, – едва заметная аналогия, которую отвергнет любой аналитический ум.
Но все-таки он пришел к ней еще раз, уже по собственной воле. Во внутренние помещения, где содержались подследственные.
Она заметила его приближение, повернувшись, когда дверь камеры приоткрылась, впуская сначала свет, а затем – тень. Он не опасался, что она сбежит – можно было сделать какие-то выводы даже по изученным данным и паре скользящих взглядов.
Он постоял так немного, подбирая на этот раз слова более взвешенно, но всё еще не зная, зачем точно находится здесь. Она ждала.
– Вы оставались с ним до конца, не так ли?
Она кивнула – с достоинством. Достоинство даже в тюремной камере, даже в ситуации неизвестности. Он подумал, что мог бы уважать ее, возможно, если бы знал получше.
– Позвольте узнать: почему?
Она подняла голову медленно, как сквозь воду, и посмотрела ему в лицо. И начала говорить, как бы на ощупь, подбирая слова, не позволяя себе потерять привычную уверенность и на секунду.
– Есть такая вещь... Не любовь. По крайней мере, "любовью" в наших кругах называли что угодно, кроме вот этого. Даже не верность – верность всегда безусловна, а я всегда знала, что у меня есть и другие – как бы вы сказали, приоритеты. Может, более важные в моих глазах. И вот эта вещь – она значит, что ты останешься до конца, каким бы он ни был. Даже если уже разочарование стоит в горле, как дрянное пойло, которое не проглотить и не выплюнуть.
Она замолчала. По ее глазам ничего нельзя было понять – как и по его собственным; и сейчас этой особенности своего зрения он был рад. Как и тому, что стоит, сложив за спиной руки – так, что задержанная не видит, как побелели костяшки.
– И что же потом? После... конца? – спросил он тихо и глухо.
Она усмехнулась, не отводя взгляда.
– Жить. Наверное. Если получится. Такие вещи – они волей-неволей становятся смыслом, всем сразу или только большим куском. И вопрос в том, останется ли что-то. Может быть, просто не захочется этого – жить. Но у меня осталось. И именно поэтому я вам ничего не скажу, – она откинула упавшую на лицо лишнюю прядь. – А доказательств и материалов на меня у вас нет. Личная жизнь здесь не доказательство.
– Пусть так, – отозвался он.
Она молчала. Ей было все равно, так же, как недавно ему самому.
Не стоило говорить, что ее отпустят – должны отпустить. Она сама это знала.
Он просто коротко кивнул, повернулся и вышел, не забыв тщательно запереть дверь.
"Может быть, просто не захочется этого".
Он пытался отогнать эту мысль и образ человека, главы государства, на смертном ложе – чувствуя спиной понимающий больше, чем надо, взгляд рыжеволосой женщины. Хотя она уже не могла видеть его.


Б-4. Аннерозе. Проводит магический ритуал, чтобы помочь брату победить.

225 слов

За окнами понемногу темнеет.
Надо бы зажечь лампы, но сегодня вечером ей хватает единственной свечи – архаичной даже по меркам Рейха вещи ручной работы, какие поставляют в императорский дворец ради самых великолепных балов. Это знак роскоши, но она – сумевшая добыть связку таких свечей – не считает подобное важным. Для нее свеча имеет совсем другое значение.
Огонь горит ровно, но всё равно неярко. Она подносит ткань чуть ближе к глазам.
Ей нельзя ошибиться.
Она поняла это давно – еще только выйдя из детского возраста: ее вышивания говорят о судьбе. То, что она вышьет ночами – не всякими, только определенными, но чаще всего она чует такие ночи сердцем, – то сбудется.
Она ведет иголку четко, прокладывая узор – как он в это время прокладывает свой путь в море звезд. Она вышивает звездное море, корабли, сходящиеся на полях сражений, ярость и гнев, людей, спешащих навстречу неизбежности. Она вышивает незнакомые лица, но знает, что все они значимы для чего-то. Она вышивает, и это оставляет ее равнодушной.
Она вышивает победу и торжество своего брата, и ее душа поет. Неслышимо, беззвучно, ведь ничто не должно нарушать тишину. Только мерные движения иглы, только ровный огонь свечи. Только едва слышное дыхание.
Она прикрывает глаза, и рука продолжает вышивание словно сама по себе. Судьба, которой еще только предстоит совершиться.
Белый корабль, бесстрашно идущий навстречу будущему.
На бледных губах появляется слабая тень улыбки.
В распахнутом окне горит та самая – единственная – звезда.

@темы: фесты-конкурсы, сложные-и-запутанные-отношения(ТМ), Легенда, фикрайтерство

---

"Ребекка".

Отзыв был написан еще до середины ноября - так что ни к чему ему дольше валяться в черновиках. Я их чищу.

Я дочитал книгу, и она действительно не слишком напоминает сентиментальный роман - хотя издана в соответствующей серии. Что же, можно читать и таким образом - читать художественные тексты вообще, как показывает практика, можно очень по-разному. Однако, "Ребекка" только прячется под маской сентиментального романа о девушке, вступившей в неравный брак.
Хотя это книга о любви, пожалуй.;J О любви Максима де Винтера к родовому владению.
По размышлению, мне кажется, что де Винтер действительно любил только Мэндерли. Не Ребекку, конечно же, и даже не малышку "Я". Собственно, и Ребекку он убил именно потому, что она стала всё больше и больше посягать на Мэндерли - и намекнула на то, что при ее беременности особняк может достаться ребенку этой женщины - какового де Винтер наверняка бы считал дьявольским отродьем as is, но вынужден был изображать на людях keep smiling.
Он не зря говорит про эту любовь, "которую не проповедуют в церкви". И миссис Дэнверс выбирает достойное возмездие за то, что он лишил ее любимой Ребекки - лишает его любимого Мэндерли. Хотя это очень... специфическая "любовь", в любом случае.
Собственно, как я уже говорил раньше - если та жизнь, которой живет пара главных героев после конца книги (по таймлайну; описывается это в самом начале с перочкой упоминаний по дальнейшему тексту), счастливый конец - то я как-то не так читаю. Поскольку вполне понятно, что храбрые высказывания главной героини представляют собой то, в чем она усиленно пытается себя убедить вот уже несколько лет. Она говорит о позитивном мышлении ("счастье - это образ мыслей"), но это побег и игра во "все-в-порядке", хотя и очень наполненная хорошими чувствами игра. Ребекка играла без чувств, что определенно плюс к сложившейся ситуации; однако мне представляется, что де Винтеру по сути незачем жить, и "Я" скорее тащит его на себе - и из Англии она тоже решила уехать сама, видя, что супруг не торопится принимать решение. Благо, новоприобретенной решительности для этого должно было хватить. В книге этого нет - я додумываю. И все же оно скорее укладывается в общее представление - героиня и говорит о том, что силы ей дало то, как сильно де Винтер нуждается в ней. Вообще, он пытается не вспоминать о Мэндерли - потому что такие сильные чувства не могут просто так исчезнуть, и не может не вспоминать, даже если "Я" ведет себя тихо, как мышка. Его ад всегда в нем - еще с того момента, как он застрелил Ребекку, а может и раньше. А попытки бороться - чего-то не хватает этому английскому аристократу для того, чтобы победить даже самого себя, хотя лицо он держит отлично и, пожалуй, не ломается под обстоятельствами.
Они бегут, бегут в противоположность, и обречены на это всегда - как белка в колесе. У "Я" никогда не будет детей, о которых она мечтала. Настоящее без будущего.
И ей снится Мэндерли.
Это владение вообще один из главных героев книги, на мой взгляд - оно очень ясно встает даже перед глазами такого читателя, как я, не слишком любящего пространные описания - впрочем, это относится по большей части к описаниям, не имеющим сюжетно-смысловой нагрузки, а Мэндерли - всё в нем - эту самую нагрузку несет. Владение - часть мира, в котором родились, выросли и вращаются практически все персонажи (за исключением самой "Я"), и тоже что-то об этом мире говорит. Вообще сам мир - он показан без приукрашивания; довольно-таки пустое и бессмысленное светское существование, к которому в основном привыкли, а если кто и тяготится, то не должен показывать вида. И персонажи - пленники сложившихся представлений, как социальных, так и собственных - в чем-то растущих из социальных в том числе. Оно не всегда отрицательно, но снижает степень свободы и создает не во всем верные представления. Собственно, даже своевольная Ребекка была здесь заложницей.
Это оставляет довольно тягостное ощущение - пустоты, бессмысленности. Сама атмосфера романа в чем-то такова, хотя ей очень далеко от эталонной безнадежности той же венской "Элизабет" - в силу специфики мышления и восприятия главной героини, совсем юной, в сущности. Ей то ли восемнадцать, то ли двадцать, а это конец двадцатых годов двадцатого века - не нынешние времена. Так что "Я" действительно юна, мечтательна и в чем-то наивна. И поэтому тяжесть чувствуется во многом только исподволь; хотя сама героиня тоже не из тех, кто безусловно положительно-симпатичен. У меня в романе никто, пожалуй, не вызывает симпатию, хотя я могу сочувствовать и "Я", и де Винтеру, и миссис Дэнверс.
Миссис Дэнверс, как ни странно, не произвела на меня столь уж пугающего и подавляющего впечатления - особенно по сравнению с двумя исполнительницами данной роли в немецкоязычном мюзикле (Сюзанна Ригвава-Дюма из оригинальной венской и несравненная Пиа Доуэс; но о мюзикле как-нибудь в другой раз). Она персонаж недобрый, мрачный - и сразу видно, что она не совсем считает себя живой ("холодная, тяжелая рука мертвеца", "голова, как обтянутый кожей череп" - неточные цитаты). Она функция домоправительницы, исполняемая безупречно, - и память о Ребекке. Можно по-разному трактовать эту память, как любовь к ребенку или как гомосексуальное влечение - есть возможность и той, и другой трактовки, а возможно, и обеих сразу ("интимный" с оттенком гадливости в восприятии "Я" шепот Дэнверс наводит меня на определенные мысли, равно как и еще ряд реакций). Ясно видно только то, что миссис Дэнверс была единственной, кто любил Ребекку по-настоящему - настоящую Ребекку - исступленно и до самоотречения; Ребекка, надо полагать, тоже своеобразно любила ее. В конце концов, Дэнверс - не мужчина.;J В общем, я - не трепетная, попавшая в тиски стереотипов "Я" (невольный каламбур), так что не боялся. Тем более, что она не зло. Она действительно страдает - что не отменяет факта ее потворства не самым лучшим наклонностям любимой Ребекки в прошлом и отравление жизни "Я" и де Винтера в настоящем. И мне кажется, что она все-таки умерла, сгорев вместе с подожженным ей домом - заперевшись где-нибудь в западном крыле. (Так и представляется Дэнверс в обнимку с ночной рубашкой Ребекки и торжествующе-печальной улыбкой, пока пламя подбирается к ней вплотную - но здесь, видимо, сыграло роль видео с Доуэс).
Что касается самой Ребекки - я вижу образ женщины, ставшей заложницей эпохи и среды. Не сказать, чтобы она была достойна сочувствия, но именно противоречие между ее характером и сутью - и окружающим миром - и привело к определенному финалу. Чтобы получить возможность жить по-своему, ей необходимо было (или казалось необходимым-логичным - потому что, как уже говорилось, среда) выйти замуж и изображать жену - она считала, видимо, что это будет легко, да и де Винтер не возражал (по крайней мере, промолчал и не скинул Ребекку со скалы - да и вопрос, точно хотел ли в тот момент, или еще думал, что всё обойдется - поскольку сам в жене как таковой был не слишком заинтересован). Впрочем, союзника из него не вышло - а на это она, видимо, рассчитывала, рассказав ему о себе над обрывом "всю правду". Он же был английский джентльмен со своими понятиями о правильном, в конце концов. Достаточно суровыми; безоценочно, однако делать на это скидку необходимо.
Но чем дальше, тем больше это ее тяготило. Она ходила по краю, нарываясь на неприятности - начав, как я могу понять, путь саморазрушения, в итоге приведший к болезни. Она себя сдерживать не хотела - и если бы она жила сейчас, ее просто считали бы "стервой", кто-то ненавидел бы, кто-то восхищался, две половинки наконец бы сошлись; но в той среде получалось так, что Ребекка - в глазах всё того же де Винтера - разъединена на "образец" и "порок", и именно порок - ее истинная сущность. А на него она, надо полагать, злилась за то, что тот был одновременно ей необходим - и был ей помехой; чем дальше, тем больше. В начале, кстати, они вполне могли изображать пару без ущерба для чего-либо, кроме личной гордости де Винтера (в конце концов, миссис Дэнверс вряд ли врет, когда говорит, что тот помогал Ребекке причесываться в начале их совместной жизни), но вот потом... Интересно, сколько они вообще были женаты точно, к слову сказать. Ребекка играла и доигралась - если подводить итог. Жалеть ее не за что, если подумать.
Ребекка "опередила время" - или среду - со своей моделью поведения. С тем, чтобы быть охотницей за мужчинами, держать жизнь обеими руками и смеяться надо всем вокруг (об окружающих ее людях она на самом деле была невысокого мнения, что доставляло ей, должно быть, дополнительное удовольствие - когда они при этом видели в ней идеал во всех смыслах). Нет, я не говорю, что мне нравятся эти черты. Просто оно укладывается в ту же схему - о времени, среде и судьбах. О Мэндерли, который для Ребекки по сути ничего не значил - и который она превратила в "памятник себе", возможно, не вполне осознанно, а скорее усилиями преданной миссис Дэнверс. Кстати, это не-придание значения Мэндерли - в том числе демонстративным приводом любовников в лодочный домик - тоже значимо. Опять же в контексте параллели между де Винтером и миссис Дэнверс и их любовями, которые пришли в конфликт.
Про "Я" практически не говорю - но она, хоть и репортер и даже достаточно активно действующее лицо, скорее показывает через себя всё остальное.
Есть нечто трогательное в том, как она влюблена в де Винтера - и как старается не слышать (действительно не слышит) ничего кроме того, что он не любил Ребекку, как в итоге выяснилось. Правда, вопрос в том, откуда берутся признания де Винтера ей - этот вопрос лучше не задавать, действительно. Я вполне могу это понять: девушка полностью противоположна Ребекке, они могли бы быть антагонистами, если бы им было, что делить, на самом деле. Она привлекла де Винтера именно возможностью сбежать - но опять же, побег не может удасться так просто, особенно если просто ходить и ждать, что "само рассосется" с безразличным видом. И именно потому, что я понимаю де Винтера, я не очень верю в глубину его чувств к "Я". Де Винтер любит Мэндерли. Остальное - знак вопроса. Хотя, возможно, он хотел бы любить что-то другое - как раз "Я". Она же такая хорошая, милая девочка. Но не слишком получается.
"Я" - в целом, хорошая, однако слишком уж юная, даже внезапно повзрослевшая в критический момент - хотя такой она мне нравилась уже больше. Впрочем, именно "девочкой" она и должна быть, конечно же.
В финале мне отдельно понравился момент с ее снами - с ее сном, предвосхищающим начало романа, берущим композицию в кольцо, и его продолжением - символической победой Ребекки.
Лично я не знаю, победила ли Ребекка. Она мертва, ее муж избежал суда благодаря стечению обстоятельств. Но она умерла, как и хотела, а спалить Мэндерли к концу жизни ей, возможно, хотелось самой (вполне укладывается в общие деструктивные наклонности данной женщины). Сложно сказать. Но по-моему, здесь, в этой истории, все - проигравшие.
В общем, неплохой психологический роман с детективной составляющей (хотя я знал все спойлеры, и читать это не мешало).
Мюзикл - частично другой.
Поэтому я и пишу о книге отдельно.

И еще.
Судя по паре отрывков на английском, которые я встречал на дневниках, "Ребекка" в оригинале лучше - несмотря на то, что мне удалось найти не сокращенный перевод книги. Возможно, попытаюсь добыть оригинал и использовать его в качестве практического пособия. Стиль там хорош, что есть, то есть.
А еще - фемслэш. В основном, опять же, англоязычный. Любопытно, как минимум (я питаю определенную слабость к фемслэшу в каноне, что да, то да; хотя имхо, в мюзикле - особенно в венской версии - данный момент сильнее. Потому что в книге образы меньше способствуют.

@темы: Rebecca, книги, копания глубоко, изучение иностранного на практике

---

Еще один текст с Белива.

"Самое темное время суток" требует редактуры, так что любителям политмомента и даже (хотя шанс такого весьма невелик) моего спорного как-бы-цикла про постканон придется подождать некоторое время.<

А этот текст я написал по "Хроникам одной революции" (интересно, напишу я это в полном объеме когда-нибудь или нет - все же два с половиной года прошло с появления черновиков концепта). К тому же, у него есть в некотором роде предыстория: "Письма". Не говоря уж о достаточно объемном личном фаноне и ряде черновиков - не все из которых, видимо, удастся восстановить.
Впрочем, рассчитываю, что текст воспринимается и без того.
Личность заказчика несколько удивила, помню. ;J
И вот еще что интересно - я уже не в первый раз замечаю, что многими из читателей фанфиков не отслеживается стилизация, на которую автор идет намеренно - стиль по умолчанию воспринимается как внутренне-присущий автору, как будто иначе он писать не может, даже если потом неожиданно выясняется, что, допустим, два весьма разных по стилю текста писал один и тот же человек. Конечно, для стилизации требуется определенный уровень (и сам я не то чтобы идеально справляюсь с ней, что знаю и сам), но тем не менее неплохо бы держать в голове и такую возможность при оценке.

Название: Их союз
Автор: Коршун
Рейтинг: PG
Размер: мини (4326 слов)
Тип: джен, маскирующийся под гет
Пейринг: Нарцисса Малфой/Рудольф Лестранж, иные упоминаются
Жанр: общий
Аннотация: он приходит к ней, потому что это необходимо. Она ожидает его не только поэтому.
Отказ: денег не беру
Комментарий: написано на Фест редких пейрингов «I Believe»
Примечания: AU. ПС у власти с начала 1981 года. Действие происходит в 1987 году.
Предупреждения: Авторские вольности с годами рождения упоминающихся персонажей. AU-мир описывается не подробно. Элементы стилизации.
Статус: закончено

Он никогда не обговаривал свои визиты заранее – когда приходил именно к ней. Разве что извещал, своими путями, чтобы его появление не было совсем неожиданным. Но она и сама научилась ждать и рассчитывать. Всё это вошло в привычку, изнаночную, но такую же верную, как повседневные дела лицевой стороны. Обоснованную, как и они.

Если он, как полагается родственнику и главе Департамента, интересовался возможностью получить приглашение на обед от семейства Малфой – одной из признанных опор новой власти – всё было иначе. Так, как положено: согласование удобного времени, в меру деловой полуприятельский тон, прибытие точно в срок – вспышка в камине и поклон в адрес хозяйки дома, отработанный до автоматизма. Светская улыбка ее супругу, какая-нибудь мелочь в подарок сыну. Всё, что само собой разумеется. Официально. Правильно.

Она понимала, конечно.

Во время тех приемов, которые давала она – в семейном особняке, как представительница своего класса и круга, или в помещениях Министерства, как признанная благотворительница, – всё тоже происходило именно так, как положено. У него нередко просто не находилось времени, но если и находилось, он предпочитал мужское общество. Чаще всего сотрудников своей конторы и соратников по организации, иногда перекидываясь фразами с преуспевающими дельцами или кем-нибудь из законников. Может быть, с собственным братом.

Она улыбалась про себя – улыбку, тем более искреннюю, Нарцисса давно отвыкла показывать публике, – выискивая его взглядом в эти моменты. Пожалуй, она относилась к очень немногим людям, знавшим, что на самом деле думает о мероприятиях такого рода Рудольф Лестранж. Тот самый, кто долго находился в тени, считаясь замкнутым исследователем: не аскетом, но всё же скорее вещью в себе. Перспективный молодой человек, которому ничто не мешало сделать министерскую карьеру – как говорили многие. Другие возражали, что он и в Школе не показывал особого мастерства в умениях,

какими издавна гордился Слизерин. Он и сам говорил, пожимая плечами: «Да, я мог учиться на Рэйвенкло».
Ум – но не хватка. Зрелость характера – но не острота поступков. Манеры – но не блеск. Впрочем, в свете он появлялся, но ровно так и настолько, чтобы поддержать репутацию. Дела его отца унаследовал его брат, а чем занимался в это время сам Рудольф, оставалось только гадать.

Нарцисса тогда тоже гадала. Теперь ей даже смешно – хотя смеяться, конечно, на людях нельзя, – от того, насколько наивной девочкой она могла быть. Наивная девочка, голубой безмятежный взгляд, лицо фарфоровой куклы. И загадочный, странный человек, зачем-то приходящий к ее отцу – а ведь отец даже не служил в Министерстве, как дядя Орион. Девочка уже тогда была отнюдь не глупа, но – как он потом не раз повторял – неполные знания рождают ложные выводы.

Неглупая девочка оставалась в первую очередь объектом сделки для собственного отца. В отличие от своей же старшей сестры – супруги того загадочного человека, который успел понравиться девочке, еще не вышедшей из нежного возраста. Старшая сестра могла знать о подпольной организации, на которую работал отец, младшая – нет. Беллатрикс оставалась наследницей Сигнуса Блэка, даже выйдя замуж, а Нарцисса должна была вместо боевых заклинаний и оппозиционных статей изучать своеобразные науки из курса «как стать хорошей женой чистокровному магу».

Что же, она стала хорошей женой. Практически идеальной. И именно поэтому, может быть, теперь ей известно больше.

Потому что дела Лестранжа-старшего действительно унаследовал другой его сын. Если говорить о законной стороне дел. Но оставалась и вторая сторона, может быть, более важная: подпольная партия, сначала неизвестная практически никому, а потом, к началу восьмидесятых, известная каждому. Хотя бы своей эмблемой, той самой, которая отмечала и предплечье Рудольфа Лестранжа. Он стал Пожирателем в восемнадцать, а в двадцать возглавил их службу безопасности – сначала формально, затем фактически.

А Нарцисса делала неверные выводы, но училась смотреть и видеть. Она и так с ранних лет осваивала науку притворства и тишины, будучи слишком непохожей на Блэков, как хрупкая лоза, насильно привитая к крепкому черному стволу. Ей намекали на ее незаконнорожденность, и она молчала. Молчала, поднимала голову и смотрела ясным голубым взглядом, а под личиной фарфоровой куклы плескался яд. Фамильный. Тот, что искрился в глазах и на острие палочки ее старшей сестры – тот, что срывался с языка средней, беглой и проклятой. Яд, не дававший Нарциссе усомниться в том, что она и вправду дочь своего семейства.

В восемнадцать лет она вышла замуж. В семействе Блэков было принято рано отдавать дочерей, архаическая традиция даже для большинства иных чистокровок.

Но Люциус Малфой стал ей хорошим мужем. Под его фамилией она достигла того положения, которое имела сейчас. Тихая мисс Блэк с лицом фарфоровой куклы стала миссис Малфой с существенным весом в обществе. Миссис Малфой никогда не распахивала голубые глаза слишком уж широко; была обходительной и приветливой с теми, с кем надо, а с остальными – отстраненной и даже почти презрительной.

Нарцисса оказалась способной ученицей. Возраст не имел значения, если стараться. Она вложила себя в наряды, прически, манеры. В дом, хозяйкой которого становилась. Она не думала, что оставляет слишком уж мало места для настоящей себя – этого места у Нарциссы и так никогда не было вдосталь. Только взгляд – быстрый, ясный. Ядовитый, но она успевала отвести глаза раньше, чем это заметят. Нарцисса смотрела, запоминала и действовала, как надо. Чистокровная девушка, понимающая свой долг. Ей оставалось только родить ребенка – сына, наследника.

Люциус был доволен. Он покупал ей украшения и всё прочее, что она только могла захотеть. Он не приходил к ней каждую ночь или даже несколько раз в неделю, но это ее устраивало. Когда приходил – был ласков. Нарцисса относилась к нему тепло, как и положено относиться к мужу хорошей жене.

Конечно же, он ничего не знал о фамильном яде. Нарцисса краем уха как-то услышала его насмешливые слова: ему, мол, досталась лучшая из всех девиц Блэк. Не сумасбродка и не строптивица, словно бы Друэлла ее родила… и так понятно, не правда ли? Нарцисса только пожала плечами и улыбнулась. Привычно, слишком привычно. Но пусть.

Люциус ничего не знал. Зато знал другой.

К тому времени Нарциссе уже было известно о Пожирателях, хотя подробности муж раскрывать не стал. Люциус Малфой считал, что чем меньше его нежная жена будет лезть в такое, тем лучше. Но про Рудольфа Лестранжа Нарцисса все же спросила. Ответ был уклончивым и коротким. И более чем достаточным для нее.
Она кивала, а в ее голове постепенно складывалась мозаика, для которой нашелся еще один нужный фрагмент.

Нарцисса смотрела на встревоженное лицо Люциуса и хоронила глубоко внутри свои детские, ошибочные фантазии. Ей стало понятно не всё; но многое.

Потом, вечером, в своих комнатах, она попыталась взять в руки перо и что-нибудь написать, но вместо всяких осмысленных слов получались кляксы. Она даже ведь не была уверена, что от нее что-то нужно. Разве что, по смыслу доктрины, рожать детей и воспитывать, какими должно быть чистокровкам. Она – не Беллатрикс, и этим всё сказано. Всё очень давно было сказано и отмерено, много лет назад. Нарцисса покачала головой, скомкала бумагу и устроилась спать.

А еще через несколько дней Рудольф Лестранж прибыл к ее мужу. С деловым разговором – кажется, что-то о финансовых операциях, в них Нарцисса не слишком-то разбиралась, а вернее сказать, не разбиралась никак, да и не хотела.
Они поднялись в кабинет Люциуса, миновав Нарциссу, пристроившуюся в кресле за вышиванием.

Она невольно подняла глаза – и тогда его взгляд остановился на ней. Могло показаться, конечно; но он кивнул. Удовлетворенно, как будто обнаружил в ней что-то, чего давно ожидал. А сердце Нарциссы забилось часто, как в детстве, неожиданно для нее самой. Как тогда, в коридоре лондонского дома Блэков, когда она, вжавшись спиной в холодную стену, считала минуты, пока от отца не выйдет один человек. Загадочный, странный. Смотревший на тринадцатилетнюю Цисси – только двое никогда ее так не звали, Рудольф и мать, – изучающе и внимательно.

Все повторялось, точно как и тогда.

Она наблюдала за ним. А он наблюдал за ней.

Деликатно и ненавязчиво, но все-таки именно поэтому ему теперь не было нужды уточнять, когда можно появиться у ворот особняка, чтобы не вызвать вопросов. Все вопросы Рудольф Лестранж задал еще давно, и его люди имели право следить даже за прочими Пожирателями. Она по сей день не могла поручиться, что кого-нибудь из его службы нет в окрестностях Малфой-мэнор. Только ее это не волновало, а у Люциуса и так хватало поводов для беспокойства. Незачем было усложнять мужу жизнь, и тем более незачем было вредить Рудольфу.

Зато Нарцисса могла снова вспомнить тот день, когда они впервые остались наедине.

Она всегда не любила тихие вечера в слишком просторном для двоих, не считая прислуги, доме. После лондонского особняка Блэков и многочисленной, хоть и не слишком дружной, родни, для Нарциссы здесь было слишком светло и тихо. На людях она, конечно же, признавала все мыслимые достоинства поместья – хозяйке немыслимо было бы поступать иначе – но ее губы складывались совсем не в улыбку, когда Нарцисса оставалась одна.

В тот вечер она сидела в гостиной, снова за вышиванием. Бессмысленное занятие, помогающее коротать время. Чтение Нарцисса считала слишком интимным процессом, даже интимнее, чем супружеская любовь, а закрываться с книгами каждый вечер ей тоже не годилось.

Люциуса не было – очередная инспекция принадлежащего ему заведения, на этот раз в маггловском Лондоне – так что Нарцисса удивилась, услышав, о чём докладывал ей один из домовиков. Она нахмурилась, отчего слуга испуганно прижал уши, предчувствуя наказание, но приказала: впустить.

Через несколько минут она отложила вышивание и с достоинством поднялась из кресла навстречу гостю. Он был в неброской мантии, волосы растрепались от ветра, лицо холодное и даже равнодушное. Но Нарцисса все равно ощутила, как чуточку ускорился пульс.

– Чем обязана? – осведомилась она своим тоном хозяйки. Он усмехнулся, сделав шаг ближе. Может быть, вспоминал девочку в темном коридоре, с которой когда-то здоровался пару раз. Она не знала, что он тогда думал об этой девочке.
Нарцисса посмотрела ему в лицо. Она была на полголовы ниже, но она была миссис Малфой и имела право на такой взгляд. По крайней мере, ей хотелось так думать.

– Ты повзрослела, – он наклонил голову, и их взгляды оказались на одной линии. – Мне это нравится.

Гордость – фамильная, блэковская – вспыхнула в Нарциссе, словно свеча.

– Ты повзрослела, – он повторил. – Теперь – ты не откажешься со мной говорить, Нарцисса?

Ей отчего-то захотелось ему улыбнуться – так, как она не улыбалась уже давно. Люциус был и правда очень хорошим мужем, ласковым и заботливым. Но он ни разу не предлагал жене говорить на равных, и Нарцисса очень надеялась, что у них никогда не родятся дочери. Она взвесила всё своей собственной мерой, однако вместо улыбки решительно протянула Рудольфу руку. Пальцы, может быть, немного дрожали, но он сделал вид, что не заметил этого. Только посмотрел удивленно, но всё с тем же сдержанным одобрением, – и пожал, как делают это мужчины, скрепляя договоренность.

С этого вечера жизнь Нарциссы Малфой переменилась.

Внешне этого никто не заметил. И поначалу даже она сама. Она по-прежнему была хозяйкой поместья со своими обязанностями, определенными строго. Но умение смотреть и видеть отточилось до еще лучшей степени, и она – впервые – смогла в разговорах с Рудольфом приложить свои наблюдения о людях на практике. Результат Нарциссе понравился. Она порой думала, что у визитов Рудольфа должна найтись какая-то цель, хотя он просто продолжал разговаривать с ней. И слушать ее в ответ. Порой Нарцисса задумывалась над этим, предпочитая, однако, смотреть и учиться, как поступала всегда. И прозрачный взгляд только изредка подергивался туманом: когда она думала, что этим вечером он точно не придет.

Но когда Рудольф сделал ей некое предложение – она не отказалась. На мгновение память подбросила образ девочки, которой вложили в руку редкое лакомство, но это заставило Нарциссу только качнуть головой. Может быть, конечно; всё может быть, но она чувствовала вовсе не бескорыстную радость. Да и у Рудольфа Лестранжа действительно была своя цель, как это вообще было для него свойственно.

Он приходил к ней, потому что это необходимо. Он приходил всегда, ставя в известность только ее одну. Это льстило, хотя и совсем немного, потому что Нарцисса Малфой знала жизнь лучше Нарциссы Блэк.

Но она делала все, что от нее нужно. В любое время.

Когда война вступила в напряженную стадию, и каждая сторона едва ли не ежедневно обновляла список потерь, а ее кузен Ивэн был очень тяжело ранен, так что целители долго сомневались в его выживании.
Когда где-то в недрах службы Лестранжа родился безумный план, для которого как наживку использовали подозрительного новобранца.
Когда Пожиратели взяли власть, тихой февральной ночью восемьдесят первого года, и старушка Бэгнолд подписала под прицелом пяти палочек собственную отставку в пользу ставленника их Лорда.

Нарцисса тогда ожидала ребенка. Долгожданный наследник родился в июне, когда новая власть уже достаточно закрепилась в стране, но Рудольфа она не видела до самого августа. У него было много дел на его новой должности. Лорд хорошо вознаградил его за верную службу, хотя кто-нибудь поленивей мог бы не согласиться, что это и в самом деле награда.

Но Рудольф не спорил. Он окончательно вышел из тени, и знакомства с ним стали искать многие – разумеется, женщины тоже. Говорили, что Рудольф Лестранж никогда не отказывал женщинам, а кто-то шептался и о мужчинах, хотя этих последних шепотков никогда не хватало надолго. Но вне зависимости от слухов, он куда больше времени уделял делам. Разрабатывал программу изъятия магглокровных и полукровных детей у их недостойных родителей для воспитания в подходящих руках. Вычищал из Министерства агентов несмирившегося Ордена Феникса. Просматривал планы операций, на которые отправлялась Беллатрикс со своим летучим отрядом.

И продолжал приходить к Нарциссе.

Продолжал. Вот уже целых шесть лет, и даже немногим больше.

Нарцисса отвернулась от окна, за которым все равно не было ничего интересного. Окна, которые не выходили на парк, не радовали разнообразием видов, но она смотрела просто для того, чтобы ничто не отвлекало от воспоминаний. Пора было идти вниз, потому что сигнал она получила еще сорок минут назад.

Она подняла палочку и прошептала несколько слов. Люциус был очень осторожен, когда дело касалось семейных ценностей, – но доверял ей контроль над антиаппарационной защитой особняка. Не было трудностей в том, чтобы вплести опознавательный знак магии Рудольфа в общую схему, а потом так же осторожно убрать. Нарцисса в школе хорошо успевала по Чарам, даже получше Беллы, и нужные действия теперь получались сами собой.

Нарцисса улыбнулась, тихо и почти что торжественно. Но в следующую секунду улыбки на лице уже не было – когда прозвучал характерный хлопок аппарации, заставив ее обернуться.

Она спустилась по лестнице неторопливым шагом. Он тоже никуда не торопился, спокойно наблюдая за ней. Нарциссу никогда не раздражало это постоянное, кажущееся спокойствие, напоминающее приросшую к лицу маску. Может быть, потому, что она сама достигла высот в искусстве притворства – которое сейчас и было им обоим во благо.

– Рад видеть, – он слегка склонил голову.

– Взаимно, – отозвалась она.

Обмен любезностями, привычная для обоих условность. Он поцеловал ее руку, что неизменно оставалось приятным.

– Где Драко? – ему действительно хотелось знать, как понимала Нарцисса. Рудольф всегда неплохо относился к племяннику, хотя считал, что Люциус и Нарцисса его чрезмерно балуют. Но она могла чутьем женщины различить в его тоне что-то еще. Едва заметно, скрывая даже от себя самого, Рудольф Лестранж хотел быть отцом собственного ребенка. Она могла понять, но никогда не призналась бы ему, что знает об этом.

– Тетушка очень хотела еще раз его увидеть. Он уже большой мальчик, и может расстаться со мной хотя бы на день, – нейтрально-светским тоном пояснила Нарцисса, чуть улыбнувшись – на самом деле все же беспокоясь, пусть и немного.

– Не сомневаюсь. Хотя, насколько помню, я в этом возрасте ходил за отцом как привязанный и просил какую-нибудь еще книжку, – его губы не улыбались, но тон и глаза отражали что-то такое.

Она уже изучила формы тепла, которые были ему доступны. Некоторые усвоила путем наблюдения, а некоторые прочувствовала на личном опыте, в ночи, когда ее муж слишком долго отсутствовал и можно было не опасаться. Может быть, неутихавшие слухи о его женщинах действительно были правдой. По крайней мере, Нарцисса еще лучше смогла их понять; хотя на самом-то деле иногда думала, что понимает еще с тех пор, как ей было тринадцать.

Впрочем, только глупая и тщеславная женщина могла подумать, будто бы Рудольф ищет – и искал – именно ее тела. Нарцисса не относила себя ни к первым, ни ко вторым; а с иллюзиями ранней юности попрощалась давно.

Их с Рудольфом связь – если можно было так называть – строилась на несколько ином основании.

Они прошли в одну из тех комнат, которые использовались в особняке для приватных встреч. Там были мягкие глубокие кресла, полированный столик красного дерева, небольшой бар. Даже пепельница; но из них двоих не курил никто. Правда, можно было бы вспомнить о Белле – но оба, и Нарцисса, и Рудольф, предпочитали не вспоминать о ней, когда были вместе.

А дальше всё должно было пойти своим чередом. Они всегда начинали разговор с пустяков, постепенно сворачивая на всё более серьезные темы, пока наконец Рудольф не задавал ей какой-то вопрос – и тогда Нарцисса понимала, что прелюдия кончена. Они приступали к главному. Главным же были дела, и Нарцисса звала про себя эти эпизоды их встреч «отчетами», хотя, конечно, никогда не состояла формально под началом Рудольфа.

Просто когда-то он обратил внимание на младшую дочку Сигнуса Блэка – на выгодную партию для любого чистокровного мага. Он сделал свои наблюдения, а Нарцисса в итоге стала именно тем, чем он ее увидел – скульптурой, родившейся из необработанного куска мрамора. Умной, наблюдательной и холодной, с фамильным ядом, плещущимся внутри. Очень и очень полезной, если подобрать ключ – но Нарцисса сама вложила этот ключ от себя в его руки. И еще ни разу не пожалела об этом.

Она оставалась женщиной из светского общества, и это общество, без сомнений, прислушивалось к Нарциссе Малфой. Когда Нарцисса приходила на прием в мантии нового фасона и цвета, такая мантия немедленно становилось модной. И мнения, которые невзначай, за коктейлем высказывала Нарцисса, тоже входили в моду: сначала среди женщин, а потом и среди мужчин.

Рудольф всё это хорошо понимал. И он понимал, что женщины слышат и видят многое – он не склонен был их недооценивать. Возможно, потому что женат был не на самой обычной из всех. А Нарциссе нравилось считать себя его верным союзником. Более верным, чем многие товарищи по оружию, если подумать всерьез.

В этот раз на пересказывала ему какую-то светскую сплетню – может быть, и ничего стоящего, но в его деле могла пригодиться любая мелочь – и не сразу заметила, что Рудольф слушает не слишком внимательно. Но как только заметила, ее сердце наполнилось неясным предчувствием, глухо стукнув пару раз о грудную клетку. Нарцисса скомкала финал нелепой истории и замолчала, будто бы собираясь с мыслями для чего-то еще. На самом деле, она напряженно ждала.

Рудольф смотрел поверх ее плеча, куда-то на стену. Затем его взгляд сфокусировался, а она неожиданно подумала, насколько усталым в тот момент показалось его лицо.

– Скажи, Нарцисса, – он посмотрел на нее внимательно, едва заметно нахмурив брови, – чему ты больше предана: магической Британии, Лорду или своей семье?

Нарцисса замерла, будто скованная парализующим заклинанием. Пальцы чуть дрогнули, сжимая подлокотники кресла. Она не знала, как реагировать на подобный вопрос – зная при том, кем он был. Кем оставался Рудольф Лестранж несмотря ни на что, даже находясь с ней ночью в одной постели.

Наивной девочки уже давно не было. Были два взрослых мага. Мужчина и женщина. Государственный чиновник и мать семейства. Глава разведывательной сети и его важнейший агент.

Она сжала губы и встретила его взгляд. Без страха – как ей хотелось думать.

– Скажи, Нарцисса, – повторил он серьезно и негромко.

Она словно впервые заметила напряженные складки на его лбу. Напряженность в самой позе, в каждом слове, адресованном ей. Он не шутил. Но и не проверял. Нарцисса могла ошибаться, но они уже хорошо знали друг друга. Хотя он оставался тем же, кем был, и всегда им останется, но она позволила себе вдохнуть, выдохнуть и подумать, что имеет право ответить честно.

– Семья. Британия. Лорд, – произнесла Нарцисса ясно и четко.

Ей подумалось, что сестра бы ее убила.

Для Беллы последовательность строилась с точностью до наоборот.

Все это знали, но Беллы больше не было, и Нарцисса в любом случае должна была отвечать за себя. Мысль, что Рудольф не смог бы говорить с ее погибшей сестрой на эту тему вот так, откровенно и честно, была мелочной и недостойной. Нарцисса стерла ее в себе без всякого сожаления.

Рудольф медленно кивнул, давая понять, что всё хорошо расслышал.

– Отлично, – наконец сказал он. Его голос был очень тихим, на грани шепота. – Настало время, теперь уже никаких сомнений. Либо действия, либо всё закончится только хуже.

Она приоткрыла рот, но ничего не сказала. Посмотрела на него снова – отметив спокойную, несмотря на недавнее напряжение, позу, руки на подлокотниках. Он разве что постукивал пальцем по полированному дереву, едва слышно. Но вряд ли волновался о том же, о чем она.

Ее взгляд еще ненадолго задержался на его пальцах, затем метнулся к лицу. Она приподняла брови в беззвучном вопросе.

– Мой перстень, – пояснил Рудольф коротко.

Нарцисса поняла. Объяснять не требовалось. В старых семьях многие безделушки, никчемные на взгляд маггла или магглокровки, на деле имели особые свойства. Либо от природы, либо благодаря крепкому колдовству предка. Нарцисса не спрашивала, к какому роду относится тусклое кольцо с темным камнем, только кратко возблагодарила высшие силы – а еще предусмотрительность Рудольфа – за полезные в их ситуации свойства.

– Значит, говорить можно, – это был не вопрос.

– Да, – отозвался он. – Ты удивлена?

– Немного, – она подумала, прежде чем отвечать. – И я не услышала о твоих приоритетах.

Рудольф пожал плечами.

– Британия. Остальное… только когда не в ущерб. Теперь ты лучше сможешь понять, я думаю.

Теперь кивнула она. Медленно и осторожно, как будто пробуя это новое понимание всеми из известных органов чувств.

– Лорд… – наконец сказала она. Голос вышел чересчур тонким и прервался до времени. – Лорд все-таки – те слухи подтвердились? – она смотрела на него с ищущим беспокойством.

– К сожалению. Для всех нас. Я… не могу позволить, чтобы так продолжалось, – он сжал пальцы правой руки в кулак. – Потому что… если есть выбор – то выбор надо сделать именно этот. Идея. Идея на первом месте, она – и интересы страны. Не личность.

Нарцисса слушала, не пытаясь его прервать. Возможно, она одна понимала, насколько ему тяжело дается это решение. Он был предан Лорду больше многих других. Говорили – и вновь Нарцисса не знала, сколько правды в этих словах, – что едва только вернувшись в Британию, Лорд часто гостил у Лестранжа-старшего, и много общался с его детьми.

– Я задумался над этим, – продолжал Рудольф, – в конце прошлого года. Насколько помню. Но по-настоящему – только после… только уже в январе.

Нарцисса молчала дальше. Она отлично знала, какое «после» имел в виду Рудольф.

Беллатрикс погибла в конце декабря, незадолго до Рождества, в какой-то мелкой стычке на границе Шотландии. Ей сообщили об этом немного позже, но он узнал обо всем едва ли не в тот же вечер. Это он ей рассказывал. Сжимал в пальцах стакан с коньяком, смотрел в столешницу и рассказывал, таким же вроде бы равнодушным тоном, как о многом другом.

Пока ее сестра оставалась жива, он не мог позволить себе открытых сомнений. Этого уже Рудольф ей не говорил, но Нарцисса вполне могла догадаться. Но ее смерть дала ему свободу не только в том, чтобы искать жену, способную наконец подарить семейству наследника.

Он смог собрать воедино все странности в поведении Лорда за последнее время и найти им объяснение, наконец. Ей подумалось, что очень забавно – они, в большинстве своем одобрявшие идею бессмертного лидера, удерживающего страну на правильном курсе, не давали себе труда задуматься: каким путем это будет достигнуто. И не станет ли их бессмертный лидер в итоге так непохож на себя, что предаст – и тех, кто ему клялся в верности, и само дело, ради которого была дана клятва.

– Кто еще знает, кроме меня? – спросила Нарцисса.

– Рабастан. И двое моих людей. И я не считаю, что нужно больше. Тебя… тебя я сам учил защите сознания, и перстень здесь работает тоже. Но Люциус не должен ни о чем догадаться. Пока всё не станет фактом.

Она кивнула. С Люциусом всегда нужна была осторожность.

А Рудольф продолжил ей объяснять.

От Нарциссы требовалось достаточно мало. Слушать и запоминать, а потом рассказывать, кто и на что способен, по ее мнению, какие настроения разделяют семейства, и на кого можно повлиять просто тем, что Нарцисса скажет или на что намекнет. Намекать и подталкивать к выводам ей тоже будет необходимо.

– Ты уверен? – еще раз спросила она.

– Это хороший план. И… неожиданный. А потом у нас будет время.

Под «нами» он имел в виду тех, кто знал. Подробностей Нарцисса и не просила, отлично поняв, что нельзя допускать излишнего риска. И пусть Рудольфа Лестранжа хранит Моргана от того, чтобы этот риск не оправдался. Она посмотрела в его лицо, а он поймал ее взгляд.

«Не беспокойся», – словно бы сказал он без слов. И она поверила, как ни странно, но ведь она была женщиной. Женщины редко следуют логике, когда с ними так говорят мужчины, которых они… с которыми… просто важные для них мужчины.

– Мне предстоят сегодня еще кое-какие дела. Но я приду вскоре. Двери ведь не будут закрыты? – спросил он уже нарочито светским тоном после секундной заминки, как будто бы их разговор вовсе не менял направления.

– Не сомневайся, – ее взгляд был ясным, как и всегда.

– Я всегда говорил: наш союз прекрасен, – улыбнулся он. Уголками губ – не больше – но ей достаточно.

Она с достоинством кивнула в ответ. Собственную улыбку при этом спрятала где-то внутри, в душе или в сердце, а может быть – в выражении глаз. Сейчас улыбка была слишком большой драгоценностью, чтобы рискнуть показывать. Даже ему.

Они сидели рядом, молча и не прикасаясь друг к другу, еще какое-то время. Нарцисса рассеянно подумала, что ей стоило бы курить – умопомрачительно-дорогие тонкие сигареты, – и пускать к потолку дым с ароматом вишни. Наклоняться, чтобы раздавить в пепельнице окурок, и встречаться взглядом – словно бы невзначай. Можно было бы щуриться сквозь этот дым, показывая, как она на самом деле совершенно всё понимает.

Она была бы совсем зрелой и опытной, а он – только простым «увлечением», как пишут в романах. Но Нарциссе никогда не хотелось пробовать сигареты. И последний раз она открывала такие романы, когда ей еще было шестнадцать.

Ей хватало того, что было у ней внутри. Фамильный яд, умение видеть и приобретенное за долгие годы спокойствие.

Через пятнадцать минут Рудольф попрощался с ней. Провел рукой по ее волосам, не заплетенным в прическу, и поцеловал. На этот раз поцелуй не был обещанием большего. Скорее, чем-то вроде «спасибо», которое он никогда не высказывал вслух.

Провожать его Нарцисса не стала. Только привела аппарационный барьер в прежнее состояние, как привыкла уже поступать, что не требовало усилий. Она вернулась к себе, прошла в спальню и подняла с кровати забытую книгу, раскрытую на середине. Еще оставалось немного времени, чтобы остаться наедине с собой, пока сына не приведут по каминной сети обратно. Нарцисса Малфой – хорошая мать, и уделяет ребенку достаточно времени.

Она смотрела в книгу и думала, что нечто в их мире вскоре изменится. Ее задача во время этих изменений была ясна. Но на вопрос «что потом?» Нарцисса никак не могла ответить. Представить Британию без вождя было сложно, а Рудольф – Рудольф никогда не был вождем. Он был даже очень сомнительным слизеринцем. Но он был тем, в ком Нарцисса была уверена уже много лет, а поэтому она не испытывала беспокойства по-настоящему.

И в любом случае, она оставалась ему нужна.

Он приходит к ней как раз по этой причине. Она ожидает его не только поэтому, но необходимость связывает прочнее, чем что-то еще.

Их союз.

В конце концов, что ей теперь еще надо.

@темы: Блэки, Рудольф Лестранж, мир Роулинг, "Хроники", политика, фикрайтерство

---

Об апокрифах и личной истории.

Вся френдлента в "Хоббите". Столь массового ажиотажа не видел уже давно.
Самому мне "Хоббит" никогда особенно не нравился - книгу читал только раз, хотя в детстве у меня были комиксы, два: один тонкий, другой подробный и толстый, оба переводные. Толстый мне давал почитать двоюродный брат, у которого я позже брал "ВК" (в 9 лет) и даже "Сильмариллион" с дополнениями (в 10, уже после первого прочтения в "самиздатовской" версии). Мой стаж толкинизма такой стаж, конечно. Не суть.
Смотреть таки пойду, но уже в Новокузнецке - мать изъявила желание сходить со мной. Последний раз мы были с ней в кино летом две тысячи девятого.
Вопрос - 3D или не 3D.
Интересны мнения уже смотревших. Мое зрение не помеха, если что - надену стереоочки поверх обычных, как уже приходилось поступать.

Но пишу я не (только) поэтому.
В ленте было любопытное, уже разошедшееся перепостами. Прочитал бы - и ладно, не привыкать, тем более, что я и сам могу на достаточно многое посмотреть специфическим взглядом (хотя специфика будет не аналогичной). Но в комментариях зашла речь о книге "Последний кольценосец" К. Еськова и о ее влиянии на мировоззрение топикстартера. И я вспомнил некоторые вещи.
Собственно, когда я только начинал (см. выше про мой стаж толкинизма, опечаток нет), любой апокриф казался мне сродни извращению - некоторая категоричность мышления свойственна человеку в определенном возрасте, даже если он несколько опережает сверстников по развитию мышления. Так продолжалось некоторое время, и за эти годы, разумеется, моя личность менялась, порой незаметно для меня самого.
В марте две тысячи восьмого года, моя мать принесла из магазина книгу о происхождении и эволюции жизни, которую обещала дать почитать и мне. Фамилия и инициалы автора показались странно-знакомыми - я не удержался, и сравнил: да, оказалось, всё именно так, и имел место когнитивный диссонанс от того, что безликий автор "посягающего на святое" текста и уважаемый палеонтолог - одно и то же лицо. Но итог когнитивного диссонанса оказался неочевиден: я вернулся к диску с "Энциклопедией Средиземья" (сборником всего сразу и кучей, купленным мне отцом на заре моих увлечений), где уже был открыт файл с "Последним кольценосцем".
На тот момент я уже не был толкинистом as is - со мной успел случиться фандом "ГП". И я успел задуматься о том, какая же профессия в итоге может мне подойти, пройдя через несколько этапов к наукам о политике. Как именно со мной случился фандом, это тоже отдельная история, разумеется. А до этого была та же "Великая игра" Натальи Некрасовой, пограничный случай.
И я начал читать, и я понял определенные вещи.
Во-первых, эта книга - не апокриф по сути своей. Для того, чтобы быть автором апокрифа, нужно в целом принять мир, но не согласиться во взгляде на него - посчитать первоисточник не истиной в последней инстанции, а только одним из источников информации; наряду, например, с ловлей глюков. Автор же, как человек иного склада, не ставил себе задачи полемизировать с миром автора во всей его полноте - он вряд ли читал что-то сверх общедоступного минимума. Он взял элементы сеттинга и ряд фактов, чтобы скомбинировать и дополнить их определенным образом - составить из этих "кубиков" другую по внутреннему наполнению историю, только формально относящуюся к Арде Профессора. И то, что у него получилось - получилось хорошо.
То есть можно, оказывается, писать и так. И даже вполне достойно писать, хотя многие останутся недовольны (и не стану скрывать, что ряд моментов меня царапал, даже несмотря на сработавшее переключение восприятия). Нет, я уже это знал, но между знанием и пониманием есть некоторая разница.
Во-вторых, мое восприятие действительно изменилось. Настолько, что я прочитал данную "фантазию на тему", и понял, что с ней бессмысленно было спорить, как спорили "нормальные" толкинисты в виденных мной статьях - просто потому, что спорящие и предмет спора находились в разных плоскостях. Мое восприятие оказалось способным обобщить уже имевшийся опыт моих размышлений над миром Роулинг и реальностью, применив это и к другим вещам.
Это не значит, что я перестал хорошо и в некотором роде даже трепетно относиться к миру Арды. Я и сейчас к нему так отношусь, другое дело, что это не мешает возможности делать какие-либо построения на основе, и принимать их, как нечто допустимое.
Но я тогда шагнул в сторону от одних особенностей мышления к другим. Не благодаря этой книге. Просто осознав это в процессе чтения.
Возможно, это действительно называется "постмодернизм". Не скажу. Да и мое восприятие по итогу все-таки скорее синтез, чем четкое отрицание.
Но интересно вспомнить, как я сидел и читал, нахмурившись,и записывал в "Ворд" наблюдения.

А что сам я по большинству фандомов пишу - думаю, и вопроса не возникает. По большому счету.
Действительно, а не условно, канонист я скорее там, где нет политики или возможности ее эффективно извлечь.
И с Ардой это по сути даже не связано. Хотя кто еще знает, что конкретно я могу написать на WTFC.

@темы: книги, Арда, копания глубоко, дела минувших дней, просмот/досмот

---

И коротко.

*глядя на линейку в эпиграфе дневника*

Вчера незаметно прошел юбилей того дня, когда я поставил на десктоп стационарного компьютера обои с надписью "Death Eaters" и соотвествующей символикой, найденные в ЖЖ. Не знаю, найду ли эту обоину сейчас.
Начало интереса к миру Ро (никогда не бывшему для меня такой уж сказкой), явственно окрашенного в политические тона. Начало сбора всех предпосылок к квэнте. Начало попыток фикрайтерства по мотивам. Началось все раньше, но это был знак.
Пять лет.
Уже целых пять.

Спасибо.
Хотя многое изменилось, но так и должно было быть.

@темы: идеи и идейное, Пожиратели Смерти, даты, мир Роулинг

---

Арт. Вдогонку.

К этому переводу по "Розве Версаля".
Вообще как-то странно сильно меня в последнее время тянет на фем - даром, что отличался некоторой слабостью к данному типу фикшена (не по всем канонам, впрочем, отнюдь).
Всё стащено с Девиант-арта, другие источники не исследовал. Допускаю, что в ниппонете могут находиться тоже любопытные образцы, и не только фемные. Я хейтер не канонного пейринга, как водится, а определенных типов интертрепации.

По клику на картинку открывается шесть штук полноразмерных изображений. От G до PG-13.

На этой относительно приятной ноте я ухожу в универ и по дороге буду размышлять над особенностями восприятия и перспективами просмотра некоторых новинок кинематографа.

@темы: арт, я не сошёл с ума, просмот/досмот, другой фандом